Сохранилось свыше 1000 списков летописей, относящихся к XIII–XVIII векам, древнейшие из них – Новгородская первая летопись старшего извода (Синодальный список XIII–XIV веков), Лаврентьевская летопись (1377 г.), а также Ипатьевская летопись (1420-е годы). Летописные тексты классифицируются по видам, редакциям, изводам. Летописи получили условные названия (в зависимости от происхождения, принадлежности тем или иным лицам; по местам хранения) – Лаврентьевская, Ипатьевская, Никоновская, Ермолинская, Львовская и другие.

На рубеже XVI и XVII веков была составлена Новгородская Уваровская летопись (непрерывный текст до 1606 года, отдельные известия 1612, 1645 и 1646 годов), заключительная часть которой (с 1500 года) основана на несохранившихся новгородских источниках. В 1670–1680-е годы созданы Новгородская 3-я летопись и Новгородская Забелинская летопись. Последним значительным памятником новгородского летописания является Новгородская Погодинская летопись (составлена в 1680–1690-х годах).

Важнейшей Летописью 1-й трети XVII века стал Новый летописец, охватывающий период с конца царствования Ивана IV до 1630 года. Вероятно, он составлен в окружении патриарха Филарета и основывался на многочисленных и разнообразных источниках, включая официальные грамоты и документы периода Смутного времени, различные летописи.

Между 1652 и 1658 годами в московском Чудовом монастыре создан патриарший летописный свод 1652 года, основой которого послужили значительно сокращённые тексты Воскресенской и Никоновской летописей. Продолжением работы летописцев Чудова монастыря стал патриарший летописный свод 1670-х годов, а затем патриарший летописный свод 1680-х годов (между 1680 и 1688 годами).

Сохранились так называемые Сибирские летописи – большая группа связанных между собой летописных текстов, рассказывающих о завоевании Сибири казаками Ермака и последующем освоении русскими людьми этих территорий; в них описаны народы, проживавшие в Сибири, реки и дороги, рыбы и звери.

Стоит выделить летописи Русского Севера. Среди них: Летописец Льва Вологдина был составлен (1765 г.), Летописец Ивана Слободского составлен (1716 г.), Пинежский летописец (1661–1667 гг.), Летописец Кириллова Белозерского монастыря (1604–1617 гг.).

В эпоху Петра I предпринимались новые попытки составить общерусскую летопись: например, появилась «Подробная летопись от начала России до Полтавской баталии», которая охватывает события до смерти Петра I. Это компиляция отрывков разных текстов: извлечений из «Повести о Словене и Русе», кратких известий о первых Рюриковичах и происхождении царского венца, известий до времен Иоанна IV. С середины XIX века началось издание Летописей в серии «Полное собрание русских летописей» (ПСРЛ).

Московский летописец представляет выборку наиболее важных событий общерусской истории от 1154 года до середины XVII века. Летописец встречается в четьих сборниках самого разнообразного состава, на полях рукописных и печатных книг, в качестве дополнений больших хронографов.

Своеобразной формой бытования этого летописного текста являются столбцы. Он написан на 205 листах скорописью XVII века. Начинается летописец словами о смешении Богом строителей вавилонской башни на 72 языка, которые «разыдошася по странам, яко же о сем вышше рехом». Далее, после счета лет до потопа и от «разделения язык», от Адама, следуют записи об Афетовых правнуках – Скифе и Зардане, которые поселились близ Черного моря. От первого из них – Скифа – пошли потомки: Словен, Рус, Болгар, Коман, Истер. Из них Словен и Рус переселились из Причерноморья и спустя 14 лет странствий по «пустым странам» обосновались у озера Моска, позднее названного Словеном Ирмерем по имени сестры своей. Летописец содержит краткие записи о киевском, владимирском периодах истории России. В них заметен интерес к новгородским церковным событиям. Но главная их патетика – это прославление России, ее царей. Некоторых великих князей киевских летописец называет «царями великими князьями», а князей Северо-Восточной Руси относит к «царскому колену». Особым вниманием отмечены члены московского правящего дома, московские же высшие иерархи (архиепископы, митрополиты и другие). Василий II Васильевич Тёмный – это «единовластец по всей России»; Василий III – «государь царь и великий князь».

Интересны в летописце подробные записи о новгородских еретиках – жидовствующих; похвала Анастасии Романовне, первой жене Ивана IV, и ему. После её смерти его нрав резко изменился («нрав яр», «парение похоти», «крамола междоусобная» – опричнина; царевича Ивана «от ветвей жития отторже»).

Последние записи, начиная с возвращения Филарета, царского родителя, из польского плена (неправильно датированного 1615 г., на самом деле это произошло в 1619 г.) и заканчивая смертью царевича Дмитрия, сына царя Алексея Михайловича (1649 г.), очень кратки. Можно полагать, что основной текст летописца был закончен вскоре после 1613 г., остальные записи были добавлены позднее.

Сибирские летописи ХVII–ХVIII веков – единственный важнейший исторический источник, дающий последовательный рассказ об обстоятельствах похода отряда Ермака в Сибирь, столкновениях с войсками Кучума и его сторонников, приходе царских воевод, гибели Ермака, основании русских городов и других событиях ранней истории русской Сибири.

Сохранились как самостоятельные летописи, полностью посвященные присоединению Сибири, так и краткие статьи в составе общерусских или региональных (сольвычегодских, пинежских, устюжских и других) летописцев. Не все они имеют летописную форму, поэтому в ряде исследований могут называться «повестями о походе Ермака». Эти памятники, сохранившиеся в списках XVII–XVIII веков, значительно отличаются отбором материала и, главное, трактовкой похода Ермака.

Сибирские летописи можно разделить на 4 основных типа: казачьи летописцы («устные летописи»), официальное местное летописание, официальное московское летописание, фамильная история Строгановых.

Самые ранние по происхождению, несмотря на то, что дошли в поздних рукописях, – казачьи летописцы, основанные на рассказах очевидцев о том или ином этапе похода Ермака. Детальное повествование сочетается с незнанием политической обстановки, реальных причин похода, содержания официальных документов. Позиция очевидцев позволяет авторам «устных летописей» запечатлеть яркие бытовые сцены (часто использующиеся в исторических романах о Ермаке). Так, в Кунгурской летописи наиболее точно дана топография похода на Назымские и Демьянские городки, картина пребывания казаков в вотчинах Максима Строганова; в Бузуновском и Лихачевском летописцах сохранилось свидетельство очевидца о посольстве к царю; в прозаической части песни «Ермак взял Сибирь» из сборника Кирши Данилова наиболее точно описан маршрут начальной части похода.

Все основные Сибирские летописи созданы не ранее 1630-х гг., т. е. отстоят от событий Ермакова похода на 45–50 лет. Несомненно, авторы этих сочинений (за исключением, возможно, «устных летописей») пользовались более ранними источниками; между тем только С. Есипов указал, что имелось «Написание казаков», по данным которого при архиепископе Киприане был составлен Синодик Ермаковым казакам. С. В. Бахрушин дал наиболее четкую характеристику не сохранившегося до наших времен «Написания...» и доказал, что именно его текст лег в основу не только Синодика, но и Есиповской, и Строгановской летописей, чем и объясняются совпадения между ними. «Написание...», по-видимому, послужило протографом и Погодинского летописца, в котором читаются неизвестные по другим источникам сведения о начале истории русских в Сибири. Его предполагаемый автор Черкас Александров был участником посольства к царю, головой тобольских служилых конных татар; последний факт объясняет появление сведений о дорусской Сибири в Есиповской летописи. Использование в Погодинском летописце документов Посольского приказа указывает на то, что «сибирская» статья Нового летописца по своему плану близка изложению в Есиповской летописи.

Текст о походе Ермака в Сибирь, был составлен, по мнению исследователей, в самом конце XVI века. Е. К. Ромодановская связывает памятник с известным в единственном списке так называемым Погодинским летописцем (РНБ, Погод. 1604), происходящим из собрания М. П. Погодина, в котором сохранились свидетельства очевидца об этом походе. По предположению Е. К. Ромодановской таким очевидцем мог быть Черкас Александров, участник похода и окончательного разгрома Кучума в 1598 г., ставший затем «официальным историком дружины Ермака».

Рукопись, содержащая Погодинский летописец, относится к концу 1680-х годов, текст летописи дефектен: изложение обрывается в середине статьи о судьбе сыновей Кучума.

Есиповская летопись была составлена в 1636 г. дьяком Тобольского архиерейского дома Саввой Есиповым. Содержание Есиповской летописи составляет краткий рассказ об истории Сибири до прихода русских (о сибирских царях и князьях) и развернутое повествование о походе Ермака, примыкает к летописи «Синодик Ермаковым казакам».

Строгановская летопись – самый древний список, хранящийся ныне в фонде Строгановых и Бутурлиных (РНБ, ф. 116, № 344), – был введен в научный оборот Н. М. Карамзиным, давшим такое название летописи. Характерной особенностью памятника является то, что в нем подчеркивается инициатива купцов Строгановых в освоении Сибири.

Среди источников Строгановской летописи – грамоты семейного архива Строгановых и «Летописная книга» И. М. Катырева-Ростовского. Между тем, создание самой рукописи со Строгановыми связывать нельзя, поскольку сборник был найден Г. И. Спасским и подарен графу С. Г. Строганову в Москве в ноябре 1843 года.

В старообрядческой литературе летописный жанр не был широко распространён. Сегодня известны и исследованы два пространных памятника – Выго-Лексинский и Дегуцкий летописцы. Последний из них был введен в научный оборот и опубликован Г. В. Маркеловым в 1990 году.

В 60–70-е гг. XVIII века появилась Первая редакция Выго-Лексинского летописца. Её основу составила выборка точно датированных известий из «Истории Выговской пустыни» Ивана Филиппова и Дополнения к ней, составленная одним из выговских книжников в 60–70-е гг. XVIII века. Повествование начиналось с 1663 года, даты смерти митрополита Макария Новгородского. Особое внимание было уделено событиям ранней выговской истории, начальному строительству и дальнейшему обустройству старообрядческой киновии, происшествиям в обители, взаимоотношениям с властями.

Новый этап летописной традиции Выга связан с подъемом духовной и культурной жизни старообрядческой киновии, начавшимся с 80-х гг. XVIII века. Около 1819 года была создана вторая, Сводная редакция Выго-Лексинского летописца, объединившая в себе Первую редакцию летописца, существовавшие параллельно с ней синодичные записи и летописные заметки, которые с 1786 года вела наставница женской обители Феодосия Герасимова.

Около 1850 года была составлена Сокращенная редакция Выго-Лексинского летописца. Ее автор – тоже насельница Лексинской обители – подвергла существенному сокращению текст предшествующей редакции, опустив почти все сведения общеисторического и общестарообрядческого характера. Основное внимание летописца сосредоточилось на событиях внутреннего характера, поэтому в новой редакции памятника, продолженной отдельными записями до 1871 года, выговская.

Дегуцкий летописец был составлен в 40-е гг. XIX века Василием Ивановичем Золотовым. На основе широкого круга рукописных, печатных и устных источников автор воссоздал историю русских старообрядческих общин в Курляндии и Литве, представив ее как часть общей старообрядческой истории. В хронологическую канву включены знаменательные даты гражданской истории, события Соловецкого восстания и стрелецкого бунта, факты из истории таких признанных центров беспоповства, как Выговское поморское общежительство и московское Преображенское кладбище.

И Выго-Лексинский, и Дегуцкий летописец свидетельствуют о том, что в старообрядческой среде сохранилась традиция ведения записей о важнейших событиях. Оба летописца указывают на глубину исторического сознания и исторической памяти, присущих старообрядческой среде вне зависимости от географического положения конкретной общины.

Китежский летописец – письменный источник конца XVII века, который связан с историей Нижегородского края, с легендой о невидимом граде Китеже и озере Светлом Яре. «Книга глаголемая летописец» в своем окончательном виде сложилась во второй половине XVIII века в среде старообрядцев-беспоповцев – бегунов. В первой части памятника повествуется о князе Георгии Всеволодовиче, убиении его Батыем и разорении Китежа. Вторая часть «Книги глаголемой летописец» – «Повестъ и взыскание о граде сокровенном Китеже» – лишена всякого исторического фона, она принадлежит к типу легендарно-апокрифических памятников, трактующих о земном рае.

Самое известное изложение легенды о граде Китеже принадлежит П. И. Мельникову-Печерскому, который открывает ею свой знаменитый роман «В лесах». Роман П. Мельникова «В лесах» является свидетельством того, что Китежский летописец, оставаясь письменно зафиксированным текстом, рассчитанным на определенный тип восприятия, существовал в народном сознании как живое слово, требующее постоянного подтверждения реальности невидимого града в настоящем. Эту идею, воплощенную в структуре романа, подтвердили фольклорные экспедиции ХХ столетия, в результате которых был сделан вывод о том, что не случайно в литературе отсутствует цельный устный текст легенды, а в сознании рассказчиков не существует законченного, устойчивого поэтического текста (сюжета). Сообщаемые рассказы, свидетельства, сведения являются как бы отдельными эпизодами, фрагментами легенды, которая мыслится как сумма представлений (исторических, религиозных, бытовых) о невидимом граде Китеже, его прошлом и, условно говоря, настоящем. Все представления опираются на своеобразную основу: на дне озера Светлояр (или на дне и под прибрежными холмами) скрывается град Китеж. Вокруг этого «ядра» группируются многочисленные исторические эпизоды, рассказы о «чудесах» и «видениях».

Факт сложного переплетения устной и письменной традиции зафиксирован П. Мельниковым в романе «В лесах» и М. Нестеровым в картине «В лесах» («Град Китеж»). Объединяющим литературную и живописную трактовки летописного и фольклорных источников началом становится образ женской судьбы – центральный образ обоих произведений. «Душа темы», вдохновившая обоих художников, – русская женщина и связанный с ней культ Богородицы, заступницы и покровительницы, образ которой проходит через весь текст Летописца, придавая повествованию особый лирический оттенок.

Цитирование Китежского Летописца в романе «В лесах» мотивировано появлением лирической темы весенних купальских обрядов, которая сопряжена с темой поисков невидимого града. П. Мельников воспроизводит историю внедрения христианского верования в языческий культ, представляя читателю свою версию трансформации языческого праздника любви в праздник поклонения невидимому граду: отрешаясь от земного, телесного удовольствия, человек настраивался в этот летний день на поиск «священного града» в собственной душе. Цитирование Летописца Мельников включает в описание прибытия Комаровских скитниц к Светлому Яру, вставших на молитву Владимирской иконе Богородицы.

Другая часть «Летописца» – «Повесть и взыскание о граде сокровенном Китеже». Она начинается с поучения, однако П. Мельников по-своему интерпретирует текст апокрифа, показывая, что содержание этой части Летописца несводимо только к стремлению «скитских старцев и келейных матерей» оградить жен и дев «от бесовских сходбищ», на которых «мужем и отрокам шатание, женам и девам падение!..». Обещанный в «Повести» покой ушедшим от мира женам подвергается в романе сомнению: такова трагическая участь матери Манефы, лишенной возможности признать Фленушку родной дочерью, гибель Насти, воспитанной в скиту, крах надежд на счастье жизнелюбивой и гордой Фленушки, в этом же скиту выросла и Дуня Смолокурова. Не случайно Мельников отмечает, что сразу же по прибытии Комаровские поклонницы, «положив начал, стали петь утреню» перед иконой Владимирской Богородицы – молитву о заступничестве и прощении, поэтому и пяти минут не прошло, «как Манефины окружены были густой толпой богомольцев». Фигуры многочисленных богомольцев поданы автором на фоне «чудного озера, отражавшего розовые переливы догоравшей вечерней зари».

Скрытый от глаз людских град Китеж – место, где разворачивается действие другой составляющей Китежского Летописца – «Послания к отцу от сына». Центральный мотив – молчание, тайна как условия обретения Божьей благодати («Аще кто нераздвоенным умом и несомненною верою обещается и пойдет к невидимому граду тому, не поведав ни отцу с матерью, ни сестрам с братиями, ни всему своему роду-племени, – таковому человеку откроет Господь и град Китеж, и святых, в нем пребывающих»). Мотив тайны-молчания определяет судьбы всех женщин в дилогии Мельникова: и матери Манефы, и Фленушки, и Насти, и Дуни Смолокуровой, которой суждено по воле автора в молчании и тайне искать и праведной земли, и истинной веры. Молчаливый отказ Дуни от мирского «предсказывает» ее увлечение хлыстовской легендой о «духовном женихе». Возвращая свою героиню к жизни, к любви, автор, отдавая дань уважения духовному опыту подвижников веры, для которых «Послание» – реальное подтверждение существования Китежа, все же завершает повествование апофеозом мирского счастья Дуни Смолокуровой.

Урало-Сибирский патерик – историко-агиографическое сочинение, созданное в конце 1940-х – начале 1990-х гг. в крупнейшем на востоке России старообрядческом часовенном согласии. Основу памятника составляют сочинения старообрядцев XVIII-XIX веков по истории собственного согласия, записи устных преданий, авторские тексты составителей патерика – крестьянских писателей. Третий том Патерика включает описание чудес, большинство которых связано с жизнью староверов часовенного согласия в XX веке. В условиях XX века описание чудес, составленное в народной среде, испытало огромное влияние фольклора, отразившего верования, генетически связанные с дохристианскими. Но кроме фольклора в формировании «чудесных событий» позднего происхождения участвуют различные жанры новейшей литературы: газетная и журнальная публицистика, научно-популярная литература. Издание представляет собой не только научную публикацию текстов третьего тома Патерика: в него вошел дневник тувинской экспедиции Н. Н. Покровского 1967 года, в котором отражены биографии многих авторов и персонажей Урало-Сибирского патерика, а также описание быта и мировоззрения староверов, дополнительно освещающее его мир. Патерик является раритетным источником по изучению народной историософии, религиозно-мифологических, агиологических и этических взглядов традиционалистски настроенных слоев населения России.

Летописи являются важнейшим источником по русской истории. В них отражена богатая синонимика, содержится военная, церковная и административная терминология, ономастическая и топонимическая лексика, фразеология, употребляются заимствованные слова и кальки с греческого языка.

Хронографы – это историографические сочинения, излагающие всемирную историю. Хронографами в отечественной науке принято называть всемирно-исторические компиляции, которые были созданы русскими книжниками, в отличие от хроник – переводных, преимущественно византийских сочинений. Наиболее известны следующие хронографы. Хронограф по великому изложению, составленный в середине XI века на основе переводных хроник Георгия Амартола и Иоанна Малалы. Содержал краткие сведения по всемирной истории.

В XIII веке был составлен хронограф, отразившийся в двух хронографах XVI века – Архивском и Виленском. В этих хронографах читаются исторические библейские книги (Пятикнижие Моисея, книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, четыре книги Царств и другие), отрывки из Хроники Иоанна Малалы, полный текст «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, древнейшая из известных на Руси редакция Александрии.

Не позднее начала XV века был создан Троицкий хронограф. Он состоит из библейских книг, фрагментов из хроник Амартола и Малалы, особой редакции Хронографической Александрии, фрагментов из других источников. Так называемые Софийский и Тихонравовский хронографы представляют ценность прежде всего тем, что в них содержатся выписки из редкой в древнерусской книжности Хроники Иоанна Малалы.

В начале XVI века создается Хронограф редакции 1512 года, известный в нескольких вариантах. В XVI и особенно в XVII – начале XVIII века появляется много так называемых хронографов «особого состава» – это хронографические компиляции, существующие, как правило, в единственном списке. Их составляли для личного пользования и исходя из личных интересов и пристрастий любители истории. Чаще всего за основу бралась одна из редакций Хронографа редакции 1512 года, которую составитель частично сокращал, частично дополнял по новым источникам. Хронографы составлялись и читались людьми разных сословий и разного уровня образованности.