Рукописная книга: традиция и современность
алексей гудков
ЛИЦЕВЫЕ АПОКАЛИПСИСЫ
XVI–XX ВЕКОВ
XVI–XX ВЕКОВ
«Во всей области русской художественной старины, – писал в конце XIX века известный искусствовед Никодим Кондаков, – мало найдется отделов столь же обширных и важных, как история русской миниатюры, а в ней затем едва ли не на первом плане станет русский лицевой Апокалипсис».
Иоанн Богослов в молчании. Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Россия, первая треть XVIII века. (ГТГ, инв. МК-26 (К-5351))
На старославянский язык текст Откровения Иоанна Богослова был переведен не позднее X века. Однако время появления на Руси первых иллюстрированных рукописей, содержащих Апокалипсис, по сей день доподлинно не установлено. По всей видимости, это произошло во второй половине XV столетия на фоне нараставших эсхатологических ожиданий, связанных с истечением 7-й тысячи лет «от сотворения мира» в 1492 году. (Еще в III–IV веках на христианском Востоке утвердилось мнение о «седморичности» человеческих времен: считалось, что существование вселенной должно ограничиться 7-ю «веками» (тысячелетиями), и Конец света наступит «в седмом числе». Концепция «седморичности» опиралась на представление о 7-ми днях творения как о прообразе последующей истории человечества.)
Наиболее ранние из сохранившихся славяно-русских манускриптов лицевого Апокалипсиса относятся к середине – второй половине XVI века (РГБ, ф. 466, № 6; ф. 98, № 1844, л. 1–94об.; ГИМ, Хлуд., № 7д, л 1–2об., 44–135; РНБ, Солов., № 58).
Наиболее ранние из сохранившихся славяно-русских манускриптов лицевого Апокалипсиса относятся к середине – второй половине XVI века (РГБ, ф. 466, № 6; ф. 98, № 1844, л. 1–94об.; ГИМ, Хлуд., № 7д, л 1–2об., 44–135; РНБ, Солов., № 58).
Открытое ангелу Ефесской церкви (гл. 3: Откр. 2:1–7). Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Чудов монастырь, 1570–1580-е годы. (РГБ, ф. 98, № 1844)
Тот факт, что первые из сохранившихся лицевых списков Откровения Иоанна Богослова относятся к эпохе правления Иоанна IV Грозного (1533–1584) представляется неслучайным. На сегодняшний день исследователями уже определенно доказано, что учрежденная царем Иоанном Грозным опричнина была явлением религиозного порядка: ее создание связано с ожиданием Конца света и вдохновлено как текстом самого Апокалипсиса, так и «Откровением Мефодия Патарского» – другим популярным на Руси эсхатологическим сочинением. Возникновение опричнины пришлось на очередной эсхатологический всплеск, которым отмечен временной промежуток между 7070 и 7077 годами «от сотворения мира» (1562–1569 годы от Р. Х.).
Сознавая себя проводником божественной воли, Иоанн IV решает творить Страшный суд уже здесь, на земле, возложив на себя сакральную функцию по «спасению» подданных в «последние времена»: пострадав в мире дольнем (материальном), «грешники» «очистятся» для мира горнего (небесного). Само слово «опричники» можно перевести как «избранные». Именно «избранным» предстоит вести борьбу со злом в «последние времена», лишь они спасутся. Опричники всегда стояли по правую руку царя, а земские – по левую: подобно тому, как на Страшном суде по правую руку от Христа будут находиться праведники, по левую – грешники. Образ жизни и верхняя одежда опричников соответствовали монашеским, равно как и царя-«игумена». Приказы «игумен» отдавал прямо в храме. Царь и опричники называли друг друга братьями. (Существовало представление, согласно которому «спасенными» в «последние времена» будут исключительно монахи и духовные лица.) Эсхатологический пафос царя отразился и в символике Опричного дворца, построенного во образ Божьего града, описанного в Книге пророка Иезекииля (гл. 40–42). Опричные казни с их широким применением огня, воды, хищных зверей и практики рассечения человеческого тела также были исполнены символизма, являясь аллюзией на притчи из божественных книг, где повествуется о наказании грешников и загробных мытарствах души. Например, согласно Апокалипсису, за смертью в образе всадника на бледном коне следует ад, «и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» (6:8), – неслучайно в лицевых Апокалипсисах распространены образы диких зверей, поедающих грешников. В ходе анализа данных изображений искусствовед Николай Покровский пришел к выводу, что звери, птицы и пресмыкающиеся олицетворяют собой мытарства или собственно грехи, как то: козел – блуд, собака – зависть, медведь – «чревобесие» и так далее.
Одним из главных центров создания ранних списков лицевого Апокалипсиса являлся скрипторий московского Чудова монастыря, разрушенного в 1929 году.
Сознавая себя проводником божественной воли, Иоанн IV решает творить Страшный суд уже здесь, на земле, возложив на себя сакральную функцию по «спасению» подданных в «последние времена»: пострадав в мире дольнем (материальном), «грешники» «очистятся» для мира горнего (небесного). Само слово «опричники» можно перевести как «избранные». Именно «избранным» предстоит вести борьбу со злом в «последние времена», лишь они спасутся. Опричники всегда стояли по правую руку царя, а земские – по левую: подобно тому, как на Страшном суде по правую руку от Христа будут находиться праведники, по левую – грешники. Образ жизни и верхняя одежда опричников соответствовали монашеским, равно как и царя-«игумена». Приказы «игумен» отдавал прямо в храме. Царь и опричники называли друг друга братьями. (Существовало представление, согласно которому «спасенными» в «последние времена» будут исключительно монахи и духовные лица.) Эсхатологический пафос царя отразился и в символике Опричного дворца, построенного во образ Божьего града, описанного в Книге пророка Иезекииля (гл. 40–42). Опричные казни с их широким применением огня, воды, хищных зверей и практики рассечения человеческого тела также были исполнены символизма, являясь аллюзией на притчи из божественных книг, где повествуется о наказании грешников и загробных мытарствах души. Например, согласно Апокалипсису, за смертью в образе всадника на бледном коне следует ад, «и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» (6:8), – неслучайно в лицевых Апокалипсисах распространены образы диких зверей, поедающих грешников. В ходе анализа данных изображений искусствовед Николай Покровский пришел к выводу, что звери, птицы и пресмыкающиеся олицетворяют собой мытарства или собственно грехи, как то: козел – блуд, собака – зависть, медведь – «чревобесие» и так далее.
Одним из главных центров создания ранних списков лицевого Апокалипсиса являлся скрипторий московского Чудова монастыря, разрушенного в 1929 году.
Чудов монастырь. Фото 1910 года
Лицевые Апокалипсисы славяно-русской традиции, помимо текста Откровения Иоанна Богослова, как правило, содержат толкование на него святителя Андрея Кесарийского (рубеж VI–VII веков). Причем списки Откровения могут быть как однотолковыми, то есть содержать лишь одно толкование, так и многотолковыми – содержащими большее количество толкований.
Андрей Кесарийский. Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Нижний Тагил, вторая четверть XVIII века. (ЛАИ ИГНИ УрФУ, XIV, 42p/421)
По сравнению с такими книгами, как Евангелие или Псалтирь, иконография Апокалипсисов весьма разнообразна, что, вероятно, указывает на отсутствие некоего единого оригинала, к которому могли бы восходить все последующие манускрипты. Художники подавляющего большинства рукописей ориентировались не на толкования, а непосредственно на текст Откровения Иоанна Богослова. Уже в ранних рукописях отчетливо прослеживается влияние западноевропейского искусства, главным образом – гравюр XV–XVI веков, которые попадали в Россию в виде иллюстраций печатных книг или отдельных листов.
Наиболее часто встречающейся иконографической редакцией Откровения является Филаретовско-Чудовская, чьи особенности были описаны выдающимся исследователем Федором Буслаевым.
О скверном имени антихриста (гл. 38: Откр. 13:18). Миниатюра. Толковый Апокалипсис (Филаретовско-Чудовская иконографическая редакция). Москва (?), не ранее 1796 года. Собрание Пересторониных (Москва)
На Нижегородчине возникла другая иконографическая редакция лицевого Апокалипсиса – Городецко-Нижегородская. Вот лишь некоторые из ее отличительных черт: отсутствие свитков у ангелов 7-ми церквей, большой красный дракон с крыльями и ногами, буквальное изображение «иконы зверя».
О скверном имени антихриста (с изображением «иконы зверя») (гл. 38: Откр. 13:18). Миниатюра. Толковый Апокалипсис (Городецко-Нижегородская иконографическая редакция). Урал, начало XX века. (ЛАИ ИГНИ УрФУ, XXVII, 22p/5509)
Миниатюры славяно-русских лицевых Апокалипсисов в подавляющем большинстве случаев носят очерковый характер, сочетая контурный рисунок пером с темперной раскраской (в поздних рукописях также употреблялись акварель и гуашь).
Снятие четвертой печати, показывающее язвы, наводимые на нечестивых (гл. 16: Откр. 6:7–8). Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Россия, XVII век. (РГБ, ф. 37, № 156)
Экземпляры книг, проиллюстрированные с использованием иконописной техники послойной живописи, очень редки.
Текст лицевых Апокалипсисов выстраивается по следующему принципу: вначале идет стих из Откровения (иногда красными чернилами), затем толкования на него. Число миниатюр в разных манускриптах варьируется от 60 до 250-ти (и даже более!), но обычно равняется 72-м, соответствуя количеству глав «Толкования» святителя Андрея. Иллюстрации обычно занимают всю страницу (но встречаются исключения). В ранних рукописях они чаще располагаются после глав, а в книгах XVIII–начала XX века предшествуют тексту.
С начала XVIII столетия создание лицевых рукописей Апокалипсиса становится почти исключительно уделом старообрядцев, благодаря которым, по меткому замечанию Федора Буслаева, «не иссякла у нас вконец апокалипсическая иконография». Если для пореформенной Церкви проблема антихриста, Второго Пришествия и Страшного Суда становится больше теоретической (Конец света неизбежен, но произойдет он не скоро), то в старообрядчестве картина складывается прямо противоположная. Более того, перманентное ожидание старообрядцами Конца света не только способствовало активному продолжению переписки лицевых Апокалипсисов (порой с актуальной интерпретацией изображаемых персонажей), но и стимулировало составление оригинальных произведений, ориентированных на текст Откровения. Так, на рубеже XVIII–XIX веков в среде старообрядцев-беспоповцев появляется сочинение под названием «Апокалипсис седмитолковый», якобы напечатанный «повелением благочестивого государя царя Иоанна Васильевича» (Грозного). В тексте «Апокалипсиса» имя «Иисус» (с 2-мя «и») преподносится как имя антихриста, а четвероконечный крест назван его «образом».
Наиболее распространенная редакция текста рукописей Откровения XVIII–XX веков восходит к изданию Толкового Апокалипсиса в переводе украинского богослова Лаврентия Зизания (Тустановского, 1550–1560-е–после 1633), выпущенному в 1625 году типографией Киево-Печерской лавры.
С начала XVIII столетия создание лицевых рукописей Апокалипсиса становится почти исключительно уделом старообрядцев, благодаря которым, по меткому замечанию Федора Буслаева, «не иссякла у нас вконец апокалипсическая иконография». Если для пореформенной Церкви проблема антихриста, Второго Пришествия и Страшного Суда становится больше теоретической (Конец света неизбежен, но произойдет он не скоро), то в старообрядчестве картина складывается прямо противоположная. Более того, перманентное ожидание старообрядцами Конца света не только способствовало активному продолжению переписки лицевых Апокалипсисов (порой с актуальной интерпретацией изображаемых персонажей), но и стимулировало составление оригинальных произведений, ориентированных на текст Откровения. Так, на рубеже XVIII–XIX веков в среде старообрядцев-беспоповцев появляется сочинение под названием «Апокалипсис седмитолковый», якобы напечатанный «повелением благочестивого государя царя Иоанна Васильевича» (Грозного). В тексте «Апокалипсиса» имя «Иисус» (с 2-мя «и») преподносится как имя антихриста, а четвероконечный крест назван его «образом».
Наиболее распространенная редакция текста рукописей Откровения XVIII–XX веков восходит к изданию Толкового Апокалипсиса в переводе украинского богослова Лаврентия Зизания (Тустановского, 1550–1560-е–после 1633), выпущенному в 1625 году типографией Киево-Печерской лавры.
Титульный лист издания Толкового Апокалипсиса. Киев, 1625 год
В послераскольный период живопись одних списков Апокалипсиса усложняется; а других – наоборот: становится более примитивной, близкой к лубку.
Об антихристе и о вверженных вместе с ним в геенну (гл. 59: Откр. 19:17–21). Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Россия, 1799 год. (РГБ, ф. 247, № 802)
Оформление рукописей XVIII–начала XX века еще более обогащается ренессансно-барочными элементами. В некоторые композиции вводятся предметы и персонажи наличной исторической реальности (оружие, одежда, российские монархи и их ближайшее окружение в роли отрицательных персонажей). Например, на миниатюре, предпосланной главе 59 (Откр. 19:17–21), из Апокалипсиса второй четверти XVIII столетия за авторством Петра Завёрткина, антихристово воинство возглавляют лица, имеющие портретное сходство с императором Петром I и его ближайшим соратником Александром Меншиковым. На миниатюре, предваряющей текст все той же 59-й главы, одного из Апокалипсисов конца XVIII века в образе низверженных в серное озеро зверя (антихриста) и лжепророка представлены царь Алексей Михайлович и патриарх Никон, о чем свидетельствуют соответствующие надписи.
Основными регионами изготовления лицевых Апокалипсисов в XVIII–начале XX столетия были Верхнее Поволжье (преимущественно Нижегородчина) и север Европейской России (по большей части современные Вологодская и Архангельская области). Так, на склоне лет уроженец вологодской деревни Гавриловской старший реставратор Эрмитажа Антон Каликин (1876–1971) вспоминал: «Мы с моим братом, ему было 10–11 лет, а мне 11–12, только и занимались тем, что писали лицевые цветники и Апокалипсисы, много нами было написано» (ИРЛИ, Завол., № 160). Одним из центров переписки лицевых рукописей Откровения был также Урал.
При сохранении изобразительной канвы какого-либо апокалипсического сюжета, манера каждого из старообрядческих художников во многих отношениях самобытна, что свидетельствует не только об их таланте, но и о чрезвычайно проникновенном отношении к тексту, его непосредственном переживании.
Как правило, цветовое решение и декор того или иного позднего манускрипта соответствуют традиции росписи, бытовавшей в месте его создания. Например, живопись одного из Апокалипсисов последней трети XIX века из карельской коллекции Пушкинского Дома (№ 248) напоминает каргопольскую игрушку.
При сохранении изобразительной канвы какого-либо апокалипсического сюжета, манера каждого из старообрядческих художников во многих отношениях самобытна, что свидетельствует не только об их таланте, но и о чрезвычайно проникновенном отношении к тексту, его непосредственном переживании.
Как правило, цветовое решение и декор того или иного позднего манускрипта соответствуют традиции росписи, бытовавшей в месте его создания. Например, живопись одного из Апокалипсисов последней трети XIX века из карельской коллекции Пушкинского Дома (№ 248) напоминает каргопольскую игрушку.
О том, как истолковал ему ангел виденную тайну (истолкование видения блудницы) (гл. 54: Откр. 17:6–18). Миниатюра. Толковый Апокалипсис. Олонецкая губерния, последняя треть XIX века. (ИРЛИ, Карел., № 248)
С приходом советской власти традиция переписки лицевых Апокалипсисов, как и книжно-рукописное искусство в целом, приходит в упадок. В то же время традиция создания эсхатологических манускриптов, ориентированных на текст Откровение не исчезает вовсе. Так, среди ряда безыскусных рукописей эсхатологического содержания, созданных в советский период, обращает на себя внимание весьма необычный список лицевого Толкового Апокалипсиса 1989–1994 годов. Сочинение было составлено старообрядцем-часовенным Иродионом Уральским (Владимир Георгиевич Токменин, 1932–ок. 2010). (В устной форме Апокалипсис Иродиона начал складываться еще в 1950-х годах.)
О том, что по излиянии первого фиала на отступниках сделались гнойные раны (гл. 46: Откр. 16:1–2). Миниатюра. Толковый Апокалипсис Иродиона Уральского. Писец Иродион Уральский (Владимир Токменин). Нижний Тагин, 1994 (?) год. (ЛАИ УрФУ, VII, 315р/5624)
Апокалипсис Иродиона представляет собой ряд фотокопий с иллюстраций рукописного Апокалипсиса 1924 года, сопровождаемых многослойными комментариями. В тексте рукописи советская власть предстает апокалипсическим зверем с 7-ю головами и 10-ю рогами (Маркс и Энгельс + советские вожди), телевизор – иконой зверя, Москва – павшим Вавилоном, а антихристом – Михаил Горбачев. В конце повествования возникает образ «брюссельского компьютера», который метит людей «лазерным лучем». Итог всех этих эклектических построений таков: в результате последней мировой войны «Америка забирёт весь земной шар», а предварительно выехавший туда «Горбатый антихрист» начнет ставить всем «печать, шестиконечную звезду, <…> лазорным компьютером на лоб».
О Гоге и Магоге (гл. 63: Откр. 20:7–10). Миниатюра. Толковый Апокалипсис Иродиона Уральского. Писец Иродион Уральский (Владимир Токменин). Нижний Тагин, 1994 (?) год. (ЛАИ УрФУ, VII, 315р/5624)
***
В заключение отметим, что традиция создания лицевых кодексов Откровения Иоанна Богослова на христианском Востоке получила распространение лишь в России. Так, например, в византийском искусстве, в отличие от западноевропейского, иллюстрированные рукописи Апокалипсиса не только малочисленны, но и появляются довольно поздно (BnF, vod. gr. 239, 1422 год; Библиотека Чикагского университета, собр. Э. Д. Маккормик, MS 931, XVII век).
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Алексеев А. И. Под знаком конца времен. Очерки русской религиозности конца XIV–начала XVI вв. СПб., 2002.
2. Андрей Кесарийский, святитель. Толкование на Апокалипсис святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в 24 словах и 72 главах. М., 2018.
3. Ануфриева Н. В., Починская И. В. Лицевые апокалипсисы Урала: Православная традиция и элементы европейского культурного влияния = Ural Illustrated Apocalypses: Orthodox tradition and elements of European cultural influence. Екатеринбург, 2014.
4. Ануфриева Н. В. «…Не запечатывай слов пророчества книги сей…». Библейские мотивы в древнерусской книжной миниатюре, русской поэзии и живописи. Екатеринбург, 2018.
5. Ануфриева Н. В. Новый извод Филаретовско-Чудовской редакции лицевого Толкового Апокалипсиса // Вестник ЕДС. 2020. № 4 (32). С. 223–262.
6. Буслаевъ Ѳ. [И.] Сводъ изображенiй изъ лицевыхъ Апокалипсисовъ по русскимъ рукописямъ с XVI-го вѣка по XIX-ый. М., 1884.
7. Грибов Ю. А. Городецко-нижегородские списки лицевого Апокалипсиса в контексте общих проблем изучения памятника // Старообрядчество в России (XVII–XX века). Вып. 4. М., 2010. С. 471–495.
8. Гудков А. Г. Лицевые Апокалипсисы из собрания Дениса Пересторонина // Вестник ЕДС. 2017. Вып. 3 (19). С. 187–209.
9. Гудков А. Г. Толковый Апокалипсис Иродиона Уральского: об актуальной интерпретации лицевых изображений // In Umbra: Демонология как семиотическая система. № 7. М., 2018. С. 57–88.
10. Данилевский И. Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов. М, 2004.
11. Данилевский И. Н. Семантика опричного дворца и смысл опричнины: к вопросу о системе доказательств в исторической реконструкции // Вестник Томского государственного университета. История. Томск, 2017. № 48. С. 29–37.
12. Кондаковъ Н. П. Русскiй лицевой Апокалипсисъ (рецензiя на книгу: Буслаевъ Ѳ. Сводъ изображенiй изъ лицевыхъ Апокалипсисовъ по русскимъ рукописямъ съ XVI-го вѣка по XIX-й. М., 1884) // Журналъ Министерства народнаго просвѣщенiя. Шестое десятилѣтiе. Часть CCXL. 1885. Iюль. СПб., 1885. С. 110–142.
13. Лицевые апокалипсисы Русского Севера: Рукописи XVII–XIX веков из фондов Древлехранилища Пушкинского Дома. СПб., 2008.
14. Лицевой сборник Чудова монастыря [факсимиле]. М., 2008.
15. Небольсин А. С., архим. Ианнуарий (Ивлиев), Качалова И. Я., Никитина Т. Л. Грибов Ю. А. Иоанна Богослова Откровение // Православная энциклопедия. Т. 24. М., 2010. С. 705–745.
16. Опарина Т. А. Число 1666 в русской книжности середины–третьей четверти XVII в. // Человек между Цaрством и Империей: Сборник материалов международной конференции. М., 2003. С. 287–317.
17. Откровение св. Иоанна Богослова в мировой книжной традиции = The revelation of St. John the Theologian in the world book tradition. Каталог выставки. М., 1995.
18. Подковырова В. Г. Лицевые Апокалипсисы второй половины XVII–начала XX века. [Описание Рукописного отдела Библиотеки РАН. Т. 10. Вып. 2]. М.; СПб., 2016.
19. Покровскiй Н. В. Страшный Судъ въ памятникахъ византiйскаго и русскаго искусства // Труды VI Археологическаго съѣзда въ Одессѣ (1884 г.). Одесса, 1887. Т. III. С. 285–381.
20. Понырко Н. В. Федор Антонович Каликин – собиратель древних рукописей // ТОДРЛ. Т. 35. Л., 1980. С. 446–450.
21. Сукина Л. [Б.] Лицевые книги эсхатологического жанра в русской культуре XVII века. Апокалипсисы и Синодики. Saarbrücken, 2012.
22. Чинякова Г. П. Древняя Русь и Запад. Русский лицевой Апокалипсис XVI–XVII веков. Миниатюра, гравюра, икона, стенопись. М., 2018.
23. Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. 2-е изд., исправ. и доп. СПб., 2009.
24. Počinskaja I.V. Eine altgläubige Interpretation der Joannesapokalipse aus jüngster Zeit // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2015. Bd. 63. № 3. S. 430–443.
25. The Elizabeth Day McCormick Apocalypse. 2 vol. Vol. 1–2. Chicago, 1940.
2. Андрей Кесарийский, святитель. Толкование на Апокалипсис святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова в 24 словах и 72 главах. М., 2018.
3. Ануфриева Н. В., Починская И. В. Лицевые апокалипсисы Урала: Православная традиция и элементы европейского культурного влияния = Ural Illustrated Apocalypses: Orthodox tradition and elements of European cultural influence. Екатеринбург, 2014.
4. Ануфриева Н. В. «…Не запечатывай слов пророчества книги сей…». Библейские мотивы в древнерусской книжной миниатюре, русской поэзии и живописи. Екатеринбург, 2018.
5. Ануфриева Н. В. Новый извод Филаретовско-Чудовской редакции лицевого Толкового Апокалипсиса // Вестник ЕДС. 2020. № 4 (32). С. 223–262.
6. Буслаевъ Ѳ. [И.] Сводъ изображенiй изъ лицевыхъ Апокалипсисовъ по русскимъ рукописямъ с XVI-го вѣка по XIX-ый. М., 1884.
7. Грибов Ю. А. Городецко-нижегородские списки лицевого Апокалипсиса в контексте общих проблем изучения памятника // Старообрядчество в России (XVII–XX века). Вып. 4. М., 2010. С. 471–495.
8. Гудков А. Г. Лицевые Апокалипсисы из собрания Дениса Пересторонина // Вестник ЕДС. 2017. Вып. 3 (19). С. 187–209.
9. Гудков А. Г. Толковый Апокалипсис Иродиона Уральского: об актуальной интерпретации лицевых изображений // In Umbra: Демонология как семиотическая система. № 7. М., 2018. С. 57–88.
10. Данилевский И. Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов. М, 2004.
11. Данилевский И. Н. Семантика опричного дворца и смысл опричнины: к вопросу о системе доказательств в исторической реконструкции // Вестник Томского государственного университета. История. Томск, 2017. № 48. С. 29–37.
12. Кондаковъ Н. П. Русскiй лицевой Апокалипсисъ (рецензiя на книгу: Буслаевъ Ѳ. Сводъ изображенiй изъ лицевыхъ Апокалипсисовъ по русскимъ рукописямъ съ XVI-го вѣка по XIX-й. М., 1884) // Журналъ Министерства народнаго просвѣщенiя. Шестое десятилѣтiе. Часть CCXL. 1885. Iюль. СПб., 1885. С. 110–142.
13. Лицевые апокалипсисы Русского Севера: Рукописи XVII–XIX веков из фондов Древлехранилища Пушкинского Дома. СПб., 2008.
14. Лицевой сборник Чудова монастыря [факсимиле]. М., 2008.
15. Небольсин А. С., архим. Ианнуарий (Ивлиев), Качалова И. Я., Никитина Т. Л. Грибов Ю. А. Иоанна Богослова Откровение // Православная энциклопедия. Т. 24. М., 2010. С. 705–745.
16. Опарина Т. А. Число 1666 в русской книжности середины–третьей четверти XVII в. // Человек между Цaрством и Империей: Сборник материалов международной конференции. М., 2003. С. 287–317.
17. Откровение св. Иоанна Богослова в мировой книжной традиции = The revelation of St. John the Theologian in the world book tradition. Каталог выставки. М., 1995.
18. Подковырова В. Г. Лицевые Апокалипсисы второй половины XVII–начала XX века. [Описание Рукописного отдела Библиотеки РАН. Т. 10. Вып. 2]. М.; СПб., 2016.
19. Покровскiй Н. В. Страшный Судъ въ памятникахъ византiйскаго и русскаго искусства // Труды VI Археологическаго съѣзда въ Одессѣ (1884 г.). Одесса, 1887. Т. III. С. 285–381.
20. Понырко Н. В. Федор Антонович Каликин – собиратель древних рукописей // ТОДРЛ. Т. 35. Л., 1980. С. 446–450.
21. Сукина Л. [Б.] Лицевые книги эсхатологического жанра в русской культуре XVII века. Апокалипсисы и Синодики. Saarbrücken, 2012.
22. Чинякова Г. П. Древняя Русь и Запад. Русский лицевой Апокалипсис XVI–XVII веков. Миниатюра, гравюра, икона, стенопись. М., 2018.
23. Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. 2-е изд., исправ. и доп. СПб., 2009.
24. Počinskaja I.V. Eine altgläubige Interpretation der Joannesapokalipse aus jüngster Zeit // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2015. Bd. 63. № 3. S. 430–443.
25. The Elizabeth Day McCormick Apocalypse. 2 vol. Vol. 1–2. Chicago, 1940.