Рукописная книга: традиция и современность
алексей гудков
СТАРООБРЯДЧЕСКАЯ РУКОПИСНАЯ КНИГА:
ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕТЬ XVII–XX ВЕК (ОБЗОР)
ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕТЬ XVII–XX ВЕК (ОБЗОР)
После церковной реформы патриарха Никона 1650-х–1660-х годов славяно-русская книгописная традиция стала развиваться преимущественно в старообрядческой среде.
Царь Алексей Михайлович в образе зверя и патриарх Никон в образе лжепророка. Фрагмент миниатюры. Толковый Апокалипсис. Нерехта, 1790 год. Собрание Пересторониных. (Москва)
Основные факторы, способствовавшие данному обстоятельству, таковы:
1) запрет старообрядцам иметь собственные типографии;
2) общий уровень развития типографского дела, вплоть до конца XIX столетия не позволявший печатать богослужебные книги со знаменной нотацией;
3) наличие значительной массы бытовавших в основном в рукописях апокрифических сказаний, эсхатологических и полемических сочинений, которые активно переписывались;
4) тяготение старообрядцев к палеографическим штудиям (фактически именно они стояли у истоков данной науки в России), что было обусловлено активной полемикой с миссионерами пореформенной Церкви;
5) ментально-психологический фактор, заключавшийся в общей ориентации старообрядцев на старину, сохранение православной традиции (и книгописания как части этой традиции) в наиболее целостном и бескомпромиссном виде вплоть до бытовых обычаев.
Более того, в условиях утраты церковной иерархии в среде старообрядцев-беспоповцев книга обрела, пожалуй, еще более высокий статус, чем в средневековой Руси, оставшись, по сути, единственным пастырем и законоучителем, отношение к которому было чрезвычайно трепетным.
Интерес к собирательству и переписке манускриптов был отличительной чертой старообрядцев вне зависимости от сословия. Существовали целые династии хранителей и переписчиков рукописной старины, что было особенно характерно для Русского Севера. Так, например, в качестве одной из таких династий известен род усть-цилемских крестьян Мяндиных, среди представителей которого был и Иван Степанович Мяндин (ок. 1823–1894) – талантливый книжник-книгописец.
Часто те или иные рукописи или даже печатные церковнославянские книги переписывались, дополнялись или восполнялись (в случае утрат) своими владельцами, которые отнюдь не были профессиональными книгописцами.
При сохранении в старообрядческой книжно-рукописной традиции всех жанров средневековой литературы (житий, слов, поучений, летописей и так далее) в их соотношении по сравнению с дораскольным временем происходят определенные изменения: в связи с полемикой с «новообрядцами» и многочисленными разделениями внутри самой старообрядческой общины возрос удельный вес апологетических сочинений; а ввиду общей алармистской направленности старообрядчества значительно увеличивается доля рукописей эсхатологичекого содержания, освещающих вопросы как большой (всемирной), так и малой (личной) эсхатологии. К эсхатологическим сочинениям, прежде всего, относятся лицевые Апокалипсисы с Толкованием Андрея Кесарийского и многочисленные списки «Жития преподобного Василия Нового», включая его фрагменты – а именно такие чрезвычайно популярные произведения, как «Григориево видение» и «Мытарства блаженной Феодоры».
1) запрет старообрядцам иметь собственные типографии;
2) общий уровень развития типографского дела, вплоть до конца XIX столетия не позволявший печатать богослужебные книги со знаменной нотацией;
3) наличие значительной массы бытовавших в основном в рукописях апокрифических сказаний, эсхатологических и полемических сочинений, которые активно переписывались;
4) тяготение старообрядцев к палеографическим штудиям (фактически именно они стояли у истоков данной науки в России), что было обусловлено активной полемикой с миссионерами пореформенной Церкви;
5) ментально-психологический фактор, заключавшийся в общей ориентации старообрядцев на старину, сохранение православной традиции (и книгописания как части этой традиции) в наиболее целостном и бескомпромиссном виде вплоть до бытовых обычаев.
Более того, в условиях утраты церковной иерархии в среде старообрядцев-беспоповцев книга обрела, пожалуй, еще более высокий статус, чем в средневековой Руси, оставшись, по сути, единственным пастырем и законоучителем, отношение к которому было чрезвычайно трепетным.
Интерес к собирательству и переписке манускриптов был отличительной чертой старообрядцев вне зависимости от сословия. Существовали целые династии хранителей и переписчиков рукописной старины, что было особенно характерно для Русского Севера. Так, например, в качестве одной из таких династий известен род усть-цилемских крестьян Мяндиных, среди представителей которого был и Иван Степанович Мяндин (ок. 1823–1894) – талантливый книжник-книгописец.
Часто те или иные рукописи или даже печатные церковнославянские книги переписывались, дополнялись или восполнялись (в случае утрат) своими владельцами, которые отнюдь не были профессиональными книгописцами.
При сохранении в старообрядческой книжно-рукописной традиции всех жанров средневековой литературы (житий, слов, поучений, летописей и так далее) в их соотношении по сравнению с дораскольным временем происходят определенные изменения: в связи с полемикой с «новообрядцами» и многочисленными разделениями внутри самой старообрядческой общины возрос удельный вес апологетических сочинений; а ввиду общей алармистской направленности старообрядчества значительно увеличивается доля рукописей эсхатологичекого содержания, освещающих вопросы как большой (всемирной), так и малой (личной) эсхатологии. К эсхатологическим сочинениям, прежде всего, относятся лицевые Апокалипсисы с Толкованием Андрея Кесарийского и многочисленные списки «Жития преподобного Василия Нового», включая его фрагменты – а именно такие чрезвычайно популярные произведения, как «Григориево видение» и «Мытарства блаженной Феодоры».
Значительную долю переписываемых старообрядцами книг составляли богослужебные – преимущественно певческие (в ряде регионов до 90%).
Горовосходный холм. Октоих с Обиходом. Стародубье, последняя треть XIX века. Собрание А. А. Беласа. (Новозыбков)
Определяющее влияние на большую часть старообрядческой книжной орнаментики оказало московское придворное искусство последней четверти XVII века – главным образом, гравированные листы работы мастеров Оружейной палаты Василия Андреева и Леонтия Бунина.
Заставка-рамка. Гравюра. Синодик. Гравер Леонтий Бунин. Москва, конец XVII века (по изданию середины XVIII века). (РГБ, ф. 173/II, № 85)
Миниатюры подавляющего большинства старообрядческих манускриптов носят очерковый характер (сперва при помощи пера и чернил рисуются контуры изображения, которое затем раскрашивается красками), продолжая позднесредневековую изобразительную традицию. Иконописная манера встречается очень редко.
Спас Нерукотворный и пророчица Анна. Миниатюра. Фрагмент рукописи. Стародубье, последняя треть XIX века. Собрание А. А. Беласа. (Новозыбков)
В конце XVII столетия возникают следующие центры переписки и оформления славяно-русских книг, напрямую связанные со старообрядчеством: Выголексинское общежительство (сегодня в Медвежьегорском районе Республики Карелия), Стародубье и Ветка (ныне на западе Брянской области России и на востоке Гомельской области Беларуссии), Гуслицы (сегодня юг Орехово-Зуевского и север Егорьевского районов Московской области), села и скиты в бассейнах рек Печоры и Северной Двины, Поволжье (Нижегородская, Самарская и Саратовская губернии), Верхокамье, Прибалтика (главным образом, Латгалия и Западное Причудье), горнозаводской Урал и некоторые другие. В ряде из этих регионов сложились свои оригинальные школы переписки и оформления манускриптов с характерными особенностями почерков, орнамента и миниатюр.
Заставка-рамка. Торжественник. Выг, 1810-е годы. Собрание В. В. Смирнова. (Санкт-Петербург)
Наиболее значительные книгописные центры с выраженными стилистическими особенностями оформления рукописей существовали в Выголексинском монастыре (до середины 1850-х годов), в Стародубско-Ветковском регионе и в Гуслицах (вплоть до 1930-х годов).
Писатель Павел Мельников (1818–1883), будучи чиновником Министерства внутренних дел, составил в 1854 году «Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», где, в частности, отмечал: «Лучшими переписчиками считаются поморские, т. е. живущие в скитах и деревнях Олонецкой губернии. Поморское письмо отличается как правильностью орфографии, так и каллиграфическим искусством. За поморскими следуют рукописи Cлободские (стародубско-ветковские – А. Г.), т. е. писанные в Черниговской губернии; в последнее время их распространяется несравненно менее. Наряду с слободскими рукописями стоят Московские и Иргизские, т. е. писанные в прежде бывших саратовских раскольнических скитах. Наконец, в последнем разряде рукописей стоят Сибирские и Верховые, т. е. писанные в губерниях Нижегородской, Владимирской, Костромской и Ярославской. Кроме того, пишутся рукописи без особых притязаний на красоту почерка во всех почти местностях России, где есть раскольники».
Писатель Павел Мельников (1818–1883), будучи чиновником Министерства внутренних дел, составил в 1854 году «Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», где, в частности, отмечал: «Лучшими переписчиками считаются поморские, т. е. живущие в скитах и деревнях Олонецкой губернии. Поморское письмо отличается как правильностью орфографии, так и каллиграфическим искусством. За поморскими следуют рукописи Cлободские (стародубско-ветковские – А. Г.), т. е. писанные в Черниговской губернии; в последнее время их распространяется несравненно менее. Наряду с слободскими рукописями стоят Московские и Иргизские, т. е. писанные в прежде бывших саратовских раскольнических скитах. Наконец, в последнем разряде рукописей стоят Сибирские и Верховые, т. е. писанные в губерниях Нижегородской, Владимирской, Костромской и Ярославской. Кроме того, пишутся рукописи без особых притязаний на красоту почерка во всех почти местностях России, где есть раскольники».
Фрагмент Праздников. Стародубье, конец XVIII века. Собрание А. А. Беласа. (Новозыбков)
После «выгонки» старообрядческих скитов в начале 1850-х годов книгописаная традиция постепенно перетекает в крестьянские и купеческие дома.
Фрагмент Праздников. Гуслицы, рубеж 1860–1870-х годов. Собрание А. А. Беласа. (Новозыбков)
Во второй половине XIX столетия возникает такое явление как частные скриптории, подчас имевшие семейный характер. Один из ярких примеров – скрипторий крестьян Каликиных в вологодской деревне Гавриловской.
Из индивидуальных мастеров-каллиграфов и миниатюристов второй половины XIX–начала XX века наиболее ярким и плодовитым был уроженец Городца Иван Блинов (1872–1944), выполнявший заказы не только для местных купцов-коллекционеров, но и для Императорского двора. Характер его творчества по большей части лежал в русле национального модерна.
Фрагмент (начало) «Канона Честному Кресту». Писец и художник Иван Блинов. Городец, 1899 год. (РГБ, ф. 242, № 189)
В Прибалтике жил и творил причетник вильнюсской общины старообрядцев-беспоповцев, каллиграф и переплетчик Иван Федотович Гущенко (ок. 1863–после 1956). Одно из наиболее роскошных произведений мастера – рукопись «Служба Святой Пасхе», созданная в 1913 году, – в 1982-м издательством Московской патриархии была издана фототипическим способом; а в 1985-м по рукописи Гущенко был напечатан «Чин погребения».
Инициал «веди». «Служба Святой Пасхе». Писец и художник Иван Гущенко. Вильнюс, 1913 год
Книгописанием также занимался уроженец деревни Дергачи Уржумского уезда Вятской губернии Лука Арефьевич Гребнев (1867/1868–1932), более известный, впрочем, как типограф и художник-гравер.
В советское время многие «списатели книг», большинство которых были выходцами из среды состоятельного крестьянства, подверглись репрессиям.
Из старообрядческих мастеров рукописной книги послевоенного времени следует упомянуть Анастасию (Настасью) Дмитриевну Липишину из каргопольского села Архангело. Анастасия Липишина с юности проживала в скитах и занималась перепиской рукописей – в основном певческих. Она обладала не только изящным почерком, но и даром искусного оформителя, украшая свои работы орнаментами и инициалами. Анастасии Липишиной не стало в начале 1970-х годов.
Вплоть до начала 80-х годов XX века книгописная традиция держалась в некоторых старообрядческих деревнях и селах восточной части Ленинградской и северной части Новгородской областей.
На Урале и в Сибири «списание книг» практиковалось в среде старообрядческих согласий странников и часовенных. В советские годы основным центром первых была томская тайга, вторых – скиты на реке Дубчес (Туруханский район Красноярского края). Среди книжников-книгописцев часовенного согласия выделяется Афанасий Герасимович Мурачев (1921–2008), создававший собственные оригинальные сочинения преимущественно эсхатологического характера. Наиболее известной работой Мурачева стал сборник «Стихосложении» (ИИ СО РАН, № 7/91), составленный Мурачевым в 1991 году по просьбе новосибирского археографа Натальи Зольниковой на бересте тонкой выделки.
В советское время многие «списатели книг», большинство которых были выходцами из среды состоятельного крестьянства, подверглись репрессиям.
Из старообрядческих мастеров рукописной книги послевоенного времени следует упомянуть Анастасию (Настасью) Дмитриевну Липишину из каргопольского села Архангело. Анастасия Липишина с юности проживала в скитах и занималась перепиской рукописей – в основном певческих. Она обладала не только изящным почерком, но и даром искусного оформителя, украшая свои работы орнаментами и инициалами. Анастасии Липишиной не стало в начале 1970-х годов.
Вплоть до начала 80-х годов XX века книгописная традиция держалась в некоторых старообрядческих деревнях и селах восточной части Ленинградской и северной части Новгородской областей.
На Урале и в Сибири «списание книг» практиковалось в среде старообрядческих согласий странников и часовенных. В советские годы основным центром первых была томская тайга, вторых – скиты на реке Дубчес (Туруханский район Красноярского края). Среди книжников-книгописцев часовенного согласия выделяется Афанасий Герасимович Мурачев (1921–2008), создававший собственные оригинальные сочинения преимущественно эсхатологического характера. Наиболее известной работой Мурачева стал сборник «Стихосложении» (ИИ СО РАН, № 7/91), составленный Мурачевым в 1991 году по просьбе новосибирского археографа Натальи Зольниковой на бересте тонкой выделки.
Фрагмент «Стихосложений». Писец Афанасий Мурачев. Россия, 1991 год. (ИИ СО РАН, № 7/91)
Из переписчиков конца XX–начала XXI века известны москвичи братья Игорь (1949–2005) и Владимир (1953–1917) Григорьевичи Леоненко, принадлежавшие к белокриницкому согласию старообрядцев (РПСЦ). Братья Леоненко переписали и оформили целый ряд произведений средневековой и старообрядческой книжности.
Фрагмент сборника. Писец и художник Игорь Леоненко. Москва, 1981/1982 год. (ИРЛИ РАН, ОП, оп. 24, ед. хр. 189.)
Характерно, что в своей работе братья Леоненко отнюдь не сторонились достижений технического прогресса, активно используя современные инструменты – в частности, гелевые ручки. Кроме того, некоторые иллюстрации рукописей братьев Леоненко являются не чем иным, как вырезанными печатными картинками, наклеенными на чистый бумажный лист. Например, выходная «миниатюра» списка «Истории об отцах и страдальцах Соловецких» представляет собой открытку «Соловецкий остров в Белом море» – репродукцию миниатюры XVII века, выпущенную в 1970 году издательством «Аврора».
Фрагмент (начало) «Истории об отцах и страдальцах соловецких». Писец и художник Игорь Леоненко. Москва, 1980-е годы. Собрание В. В. Смирнова. (Санкт-Петербург)
Немногочисленным «списателям книг» 20-х–80-х годов XX века выпала особая доля. Сегодня большинство их имен известно лишь узкому кругу специалистов, но именно они, сохранив в тяжелейших социально-политических условиях духовное наследие своих предшественников, явились для нас той живой ниточкой, что протянулась в современность из чарующего мира Средних веков.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Агеева Е. А., Кобяк Н. А., Круглова Т. А., Смилянская Е. Б. Рукописи Верхокамья XV–XX веков. Каталог. Из собрания Научной библиотеки Московского университета им. М. В. Ломоносова. М., 1994.
2. Агеева Е. А., Подтуркина Е. А. Гуслицкие книгописцы: к проблеме авторского стиля и художественных приемов // Старообрядчество в России (ХVII–ХХ века): Сборник научных трудов. Вып. 5. М., 2013. С. 389–405.
3. Бубнов Н. Ю. Лицевые рукописи старообрядческой книгописной мастерской вологодских крестьян Каликиных // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Материалы III Международной научно-практической конференции. 26–28 июня 2001 г., г. Улан-Удэ. Улан-Удэ, 2001. С. 314–320.
4. Бубнов Н. Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в.: Источники, типы и эволюция. СПб., 1995.
5. Бударагин В. П. Северодвинская рукописная традиция и ее представители (По материалам Древлехранилища Пушкинского Дома) // ТОДРЛ. Т. 33. Л., 1977. С. 401–405.
6. Гудков А. Г. Иван Гаврилович Блинов: «книжных дел мастер» из Городца. К 70-летию со дня кончины. Коломна, 2015.
7. Гудков А. Г., Канаев Д. Н. Старообрядческие книгописцы второй половины XX–начала XXI вв. // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы XI Международной научной конференции. 11–13 ноября 2014 г., г. Москва. В 2-х т. Т. 2. С. 130–138.
8. Комашко Н. И., Кириков А. А., Гудков А. Г. Старообрядческие художественные центры // Небесный Нижний: Святые и святыни Нижегородской земли. Каталог выставки к празднованию 800-летия Нижнего Новгорода. Нижний Новгород, 2021. С. 410–419.
9. Леонтьева С. И., Нечаева Г. Г. Книжная культура. Ветка. Минск, 2013.
10. Максимов М. А. Старообрядческая рукописная книга в собрании М. А. Максимова. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. 29 апреля–29 мая 2019 г. Каталог выставки. СПб., 2019.
11. Малышев В. И. Как писали рукописи в Поморье в конце XIX–начале XX вв. (К вопросу об изучении техники и быта поморского книгописания) // Известия Карело-Финской научно-исследовательской базы АН СССР. 1949. № 1. С. 73–84.
12. Малышев В. И. Усть-цилемские рукописные сборники XVI–XX вв. Сыктывкар, 1960.
13. Мангилев П. И., Белобородов С. А., Ануфриева Н. В., Михеева А. А., Починская И. В. Традиционная книжная культура русского населения Южного Урала и Зауралья в XVII–XX вв. Екатеринбург, 2019.
14. Маркелов Г. В. Латгальская рукописно-книжная традиция. Материалы к изучению // ТОДРЛ. Т. 42. Л., 1989. С. 410–438.
15. Мельниковъ П. И. Отчетъ о современномъ состоянiи раскола въ Нижегородской губернiи [1854 года] // Дѣйствiя Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссiи. Т. 9: Сборникъ въ память П. И Мельникова (Андрея Печерскаго). Нижнiй-Новгородъ, 1910. С. III–VII, 3–328, I–VI.
16. Морозова Н. А. Книжность староверов Эстонии. Тарту, 2009.
17. Панченко Ф. В. Рукописное наследие выговских мастеропевцев: История, традиция, творчество. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. СПб., 2002.
18. Подтуркина Е. А. Художественное оформление старообрядческой рукописной книги гуслицкого письма XVIII–XX вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. М., 2013.
19. Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII–XX вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М., 2002.
20. Савельева Н. В. Русская литература и книжная культура в наследии местных книжно-рукописных традиций (на материале литературы и книжности Пинежья XVI–начала XX веков). Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. СПб., 2005.
21. Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь: Духовная жизнь и литература. В 2-х т. Т. 1–2. М., 2002.
22. Юхименко Е. М. Литературное наследие Выговского старообрядческого общежительства. В 2-х т. Т. 1–2. М., 2008.
23. Юхименко Е. М. Старообрядческая книжность и проблема реконструкции древнерусского литературного обихода // ТОДРЛ. Т. 54. СПб., 2003. 231–237.
2. Агеева Е. А., Подтуркина Е. А. Гуслицкие книгописцы: к проблеме авторского стиля и художественных приемов // Старообрядчество в России (ХVII–ХХ века): Сборник научных трудов. Вып. 5. М., 2013. С. 389–405.
3. Бубнов Н. Ю. Лицевые рукописи старообрядческой книгописной мастерской вологодских крестьян Каликиных // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Материалы III Международной научно-практической конференции. 26–28 июня 2001 г., г. Улан-Удэ. Улан-Удэ, 2001. С. 314–320.
4. Бубнов Н. Ю. Старообрядческая книга в России во второй половине XVII в.: Источники, типы и эволюция. СПб., 1995.
5. Бударагин В. П. Северодвинская рукописная традиция и ее представители (По материалам Древлехранилища Пушкинского Дома) // ТОДРЛ. Т. 33. Л., 1977. С. 401–405.
6. Гудков А. Г. Иван Гаврилович Блинов: «книжных дел мастер» из Городца. К 70-летию со дня кончины. Коломна, 2015.
7. Гудков А. Г., Канаев Д. Н. Старообрядческие книгописцы второй половины XX–начала XXI вв. // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы XI Международной научной конференции. 11–13 ноября 2014 г., г. Москва. В 2-х т. Т. 2. С. 130–138.
8. Комашко Н. И., Кириков А. А., Гудков А. Г. Старообрядческие художественные центры // Небесный Нижний: Святые и святыни Нижегородской земли. Каталог выставки к празднованию 800-летия Нижнего Новгорода. Нижний Новгород, 2021. С. 410–419.
9. Леонтьева С. И., Нечаева Г. Г. Книжная культура. Ветка. Минск, 2013.
10. Максимов М. А. Старообрядческая рукописная книга в собрании М. А. Максимова. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. 29 апреля–29 мая 2019 г. Каталог выставки. СПб., 2019.
11. Малышев В. И. Как писали рукописи в Поморье в конце XIX–начале XX вв. (К вопросу об изучении техники и быта поморского книгописания) // Известия Карело-Финской научно-исследовательской базы АН СССР. 1949. № 1. С. 73–84.
12. Малышев В. И. Усть-цилемские рукописные сборники XVI–XX вв. Сыктывкар, 1960.
13. Мангилев П. И., Белобородов С. А., Ануфриева Н. В., Михеева А. А., Починская И. В. Традиционная книжная культура русского населения Южного Урала и Зауралья в XVII–XX вв. Екатеринбург, 2019.
14. Маркелов Г. В. Латгальская рукописно-книжная традиция. Материалы к изучению // ТОДРЛ. Т. 42. Л., 1989. С. 410–438.
15. Мельниковъ П. И. Отчетъ о современномъ состоянiи раскола въ Нижегородской губернiи [1854 года] // Дѣйствiя Нижегородской Губернской Ученой Архивной Комиссiи. Т. 9: Сборникъ въ память П. И Мельникова (Андрея Печерскаго). Нижнiй-Новгородъ, 1910. С. III–VII, 3–328, I–VI.
16. Морозова Н. А. Книжность староверов Эстонии. Тарту, 2009.
17. Панченко Ф. В. Рукописное наследие выговских мастеропевцев: История, традиция, творчество. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. СПб., 2002.
18. Подтуркина Е. А. Художественное оформление старообрядческой рукописной книги гуслицкого письма XVIII–XX вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. М., 2013.
19. Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII–XX вв.: Проблемы творчества и общественного сознания. М., 2002.
20. Савельева Н. В. Русская литература и книжная культура в наследии местных книжно-рукописных традиций (на материале литературы и книжности Пинежья XVI–начала XX веков). Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. СПб., 2005.
21. Юхименко Е. М. Выговская старообрядческая пустынь: Духовная жизнь и литература. В 2-х т. Т. 1–2. М., 2002.
22. Юхименко Е. М. Литературное наследие Выговского старообрядческого общежительства. В 2-х т. Т. 1–2. М., 2008.
23. Юхименко Е. М. Старообрядческая книжность и проблема реконструкции древнерусского литературного обихода // ТОДРЛ. Т. 54. СПб., 2003. 231–237.