РУКОПИСНАЯ КНИГА
ПОРЕФОРМЕННОЙ ЦЕРКВИ:
ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕТЬ
XVII–XX ВЕК (ОБЗОР)

Параллельно с началом церковных преобразований в 1650-х годах в славяно-русских рукописях появляются новые орнаменты, пришедшие, прежде всего, из Германии и Голландии. Новая орнаментика, находившаяся в русле общеевропейских художественных тенденций, отличалась эклектичностью и стилистическим разнообразием.

В 1660-х годах рождается мода на украшение манускриптов гравюрами. С 1680-х начинается период интенсивного использования гравированной орнаментики, который продолжается и в XVIII столетии, когда не только копируются старые гравированные образцы, но и создаются новые в стилях барокко, рококо и классицизма.

В последней трети XVII столетия рукописные книги, связанные с придворной культурой, изготовлялись в Оружейной палате и в книгописной мастерской Посольского приказа. Так, в Оружейной палате созданием гравированных украшений для рукописных книг в конце XVII столетия занимались граверы Афанасий Трухменский, ученик Трухменского Василий Андреев, Леонтий Бунин и некоторые другие.

С 1660-х годов в столичные книгописные мастерские приходят ренессансный интерес к человеку и античные образы. Московские парадные рукописи 60-х–90-х годов XVII столетия посвящены уже не столько Царю небесному, сколько царю земному – «благочестивейшему самодержцу». Это и вирши, прославляющие государя и его наследников, и целая галерея монарших ликов, и коронационный альбом. Отражая идеалы барокко и нарождавшегося абсолютизма с его пышностью и сложностью ритуалов, манускрипты словно вторят им в своей торжественности. Барочная рукопись – это не просто красиво оформленный текст. Здесь и сам текст участвует в оформлении: слово и изображение нераздельны. Подобная книга – синтез искусств: словесного, графического и живописного.

Книжная культура Московского царства второй половины 1660-х–1670-х годов неразрывно связана с именем выдающегося проповедника, поэта, любителя «куриозов» и «раритетов» Симеона Полоцкого (1629–1680), благодаря которому в придворный быт российской столицы вошло силлабическое стихотворство, получившее статус регулярной книжной поэзии и послужившее толчком к созданию целого ряда парадных книг.

Будущий книжник, поэт и начетчик родился в Полоцке – отсюда его топонимическое прозвище. Настоящая же фамилия Симеона – Петровский-Ситнянович, а имя при рождении – Самуил. В те годы Полоцк входил в состав Речи Посполитой; и вначале именно сюда проникали все те передовые тенденции в области искусств и наук, которые затем приходили в Россию. Отучившись в Киево-Могилянской коллегии и Виленской иезуитской академии, Самуил принял православное монашество и стал дидаскалом (преподавателем) Полоцкой братской школы.

Звездный час Симеона пробил в 1656 году, когда Полоцк, занятый к тому времени русскими войсками, посетил царь Алексей Михайлович. Ученый монах вместе с 12-ю учениками встретил его приветственными виршами, чем сразу обратил на себя внимание монарха. В 1660-м Полоцкому довелось побывать в Москве, где на приеме у царя он снова читает ему стихотворный панегирик. Четыре года спустя, ввиду вновь вспыхнувшей русско-польской войны, Симеон счел за благо уже окончательно переехать в Москву. Здесь в Заиконоспасском монастыре он стал преподавать латинский язык подьячим приказа Тайных дел.

В 1665 году по случаю рождения царевича Симеона книжник-поэт преподносит царю Алексею Михайловичу «книжицу» «Благоприветствование», в которой стихотворными строками была нарисована 8-конечная звезда.

Спустя два года, в 1667-м, в день объявления царевича Алексея наследником престола Симеон Полоцкий подносит монарху свое новое сочинение – геральдико-эмблематическую поэму «Орел Российский» (БАН, библиотека Петра I, рукописные книги, П I А № 1). В «Елогионе» – одном из разделов поэмы – читаем: «Орле преславный, высоко парящий, / славою Орлы вся превосходящий: / Вскую превыше облак водородных, / париши крилы перий славоплодных; / <…>. / Пари весело, Орле быстрооки, / разбивай крилма аер (воздух – А. Г.) прешироки. / Давай глас на вси страны торжественный, / да вси познают день твой празднественный: / Летай во солнце православна света, / Отца со Сыном, пой им МНОГА ЛЕТА» (л. 10, 16об.).

На страницах рукописи Алексей Михайлович выведен правителем, превзошедшим в талантах Александра Македонского, в благодеяниях – императора Тита, в строительстве храмов – царя Соломона; а количество даримых им «доброт» уподобляется золотому песку реки Ганг. Он – Царь-Солнце и Царь-Ореол, освещающий мир «светлостью добродеяний» и «светосиянием веры». Вторым солнцем – в духе барочных казусов – объявлялся царевич: «Рекл бых един свет, но два созерцаю, / Солнца, обаче едным нарицаю» (л. 14об.). Центральное место в манускрипте занимает миниатюра с изображением герба Русского царства на фоне Солнца в сиянии славы (л. 17). Солнце как аллегорический образ монарха испускает в виде лучей 48 царских добродетелей. Стихотворения зодиакального цикла открываются рисунками знаков зодиака. Затем следует фигурный стих в виде сердца с благопожеланиями царю и членам его семьи (л. 46). В следующим за ним стихотворении автор призывает царя принять его «Свиток» (называя поэму «свитком», Симеон следует традиционной книжной формуле, риторически сакрализуя преподносимый манускрипт): «Свиток сей прими, мне милостив буди, / пресветлым оком призри сия тру́ды, / дабы тя Мусам и впред прославляти / по тясящ крати» (48об.). В конце книги придворный книжник-поэт поместил криптограмму, в которой зашифровал свое имя, дав читателю стихотворный ключ. Переплет подносного экземпляра рукописи покрыли малиновым шелком, а обрез – золотом.

Другие подносные «книжицы» за авторством Симеона Полоцкого – «Трены, или Плачи» 1669 года (на смерть царицы Марии Ильиничны), «Глас последний» 1676-го (на кончину Алексея Михайловича) (БАН, библиотека Петра I, рукописные книги, П I А № 4), «Гусль доброгласная» того же года (в честь венчания на царство Федора Алексеевича) (ГИМ, Чертк., № 248). Его перу также принадлежат «Букварь языка славенска» (1664 г.), «Жезл правления» (1667-й), «Венец веры» (1670-й), «Обед душевный» (1675-й), «Вечеря душевная» (1676-й), «Беседословие» (1677-й) и «Псалтирь рифмотворная» (1680-й). В 1678–1680 годах все свои стихи, «в различная лета и времена сложенныя», Симеон объединил в два пространных сборника: «Рифмологион» (ГИМ, Син., № 287) и «Вертоград Многоцветный» (там же, № 288).

Симеон Полоцкий скончался в Москве 25 августа 1680 года и, согласно завещанию, был погребен в Заиконоспасском монастыре – до сего дня сохранились каменные плиты с текстом эпитафии, сочиненной его учеником и другом Сильвестром (Медведевым). Благодаря неординарным талантам уже при жизни Симеон стал известен далеко за пределами России: в Грузии его знали как «сладкозвучного проповедника», курляндский дворянин Яков Рейтенфельс в «Сказании о Московии» (1680 год) отмечал в нем преисполненность «латинской учености», в своей «Русской грамматике» (1696-й) его упоминает и оксфордский профессор Генрих Вильгельм Лудольф.

Подносные экземпляры своих произведений Симеон Полоцкий создавал, разумеется, не сам – его задачей было лишь сочинительство; остальное делали ремесленники: каллиграфы, живописцы, златописцы и переплетчики. В 1670-х–1690-х годах местом концентрации лучших из них стала книгописная мастерская Посольского приказа, откуда вышла целая плеяда парадных рукописей: «Царский титулярник» (первый экземпляр: РГАДА, ф. 135, № 401), «Хрисмологион» (РНБ, ф. 885, № 27), «Книга избранная вкратце о девяти мусах и о седми свободных художествах» (первый экземпляр: ГИМ, Син., № 527), «Книга о сивиллах» (РГБ, ф. 256, № 227), «Книга об избрании на превысочайший престол великого Российского царствия великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича…» (ММК, Кн-201) и ряд других.

Одной из ключевых фигур московской книжной культуры конца XVII столетия был сын курского подьячего Карион Истомин (1640-е–1722 (?)), переселившийся в столицу в 1677 году и поступивший на службу в Московский печатный двор, где проработал 22 года: вначале рядовым писцом, затем – чтецом, книжным справщиком и руководителем (с 1698 по 1701 год).

Помимо языков, греческого и латинского, Карион овладел искусством сложения стихов, обучаясь сперва у Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева, а с 1685-го – у основателей Славяно-греко-латинской академии братьев Иоакима и Софрония Лихудов. Таким образом, как придворный поэт он воспитывался под влиянием сразу двух традиций: украинского барокко и новогреческой ученой поэзии. Стихотворения Истомина были благосклонно восприняты царевной Софьей, и с 1682 года ученый монах систематически посвящает свой досуг поэзии. Среди его многочисленных творений – каноны и акафисты, молитвы, аллегорические и нравоучительные стихи, стихотворные подписи к иконам и гравюрам, эпитафии и прочее.

29 июня 1683 года в день именин царя Петра патриарх Иоаким в Успенском соборе Московского Кремля преподнес имениннику парадный список приветственного сочинения Истомина – «Книгу Вразумление умнаго зрения и телеснаго делания в Божией мудрости». Книжник-поэт обращается к юному царю от лица Самого Бога: «О царю Петре, прелюбезный сыне, / Российска царства преизрядный крине (цветок лилии – А. Г.)! / Матери твоей ты еси утеха, / Се аз ти даю в мудрости поспеха». Обыгрывая греческое значение имени «Петр» (камень), Карион пишет: «Петр от твердости имя ти дадеся, / российск царь орел над всем вознесеся».

6 лет спустя, в 1689 году, ко дню бракосочетания Петра Алексеевича с Евдокией Лопухиной придворный книжник-поэт преподносит монарху роскошно оформленную рукописную эпиталаму «Книга любви знак в честен брак» (ГИМ, Увар., № 908-4°), продолжив заложенную Симеоном Полоцким традицию парадных «книжиц». В тот же год патриарх Иоаким возвел его в сан иеромонаха.

В 1693-м царицам Наталье Кирилловне (для внука – царевича Алексея) и Прасковье Федоровне (для дочек) Карионом были преподнесены по парадному рукописному экземпляру «Букваря славенороссийских писмен…» (ММК, Кн-202; ГИМ, Увар. 92–1º). Впоследствии «Букварь» Кариона Истомина будет выгравирован на меди мастером Оружейной палаты Леонтием Буниным и издан в 1694 году в качестве цельногравированной книги.

Несмотря на распространение печати, в XVIII–XIX веках рукописный способ тиражирования оставался актуальным, в частности, для синодиков-помянников, различных апокрифов и для певческих книг (в отличие от старообрядческих, большинство пореформенных певческих рукописей уже в XVII веке стали записываться при помощи западноевропейской пятилинейной нотации).

Так, например, в Москве в 1760-х–1780-х годах XVIII века одними из переписчиков певческих книг были служившие в московском филиале Герольдмейстерской конторы (подразделение Сената, ведавшее делами дворянского сословия) отец и сын Николай Петрович и Петр Николаевич Ивашевы (в частности, ими написаны 3 певческих сборника для трехголосного хора: РГБ, ф. 379, № 115–117).

Также переписывались сказания о чудотворных иконах, различные жития и поучения. Значительный корпус рукописей пореформенной традиции составляют сочинения новых духовных писателей – святителя Димитрия Ростовского, Стефана Яворского, Феофана Прокоповича. В списках XVIII–XIX столетий продолжали жить отдельные памятники книжности XVII века: «Повесть о бесноватой жене Соломонии», «Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Карпе Сутулове». Одно из наиболее часто копируемых произведений этого периода – описание жизни и деяний Петра I, составленное Петром Крекшиным (1684–1763).

Характерной особенностью многих памятников пореформенной книжности является их тесная связь с печатной продукцией: многие рукописи полностью или частично копировались с печатных книг.

Со второй четверти XIX столетия в России, как и в остальной Европе, пробуждается интерес к национальному и средневековому наследию, включая памятники старой письменности. Данный период ознаменовался творчеством родоначальника русской художественной археологии Федора Солнцева (1801–1892), чье творческое наследие включает в себя и целый ряд оригинальных высокохудожественных манускриптов: «Праздники в Доме Православнаго Царя Русскаго», Евангелие от Иоанна, молитвословы для разных лиц.

Солнцевым были также выполнены работы по копированию старинных книжных украшений. Впоследствии именно они вдохновили Виктора Бутовского, Владимира Стасова и Григория Гагарина на издание сборников средневековых орнаментов.

Во второй половине XIX–начале XX столетия во многом благодаря трудам Федора Солнцева появляется целая плеяда художников, которая пробует себя в исторической каллиграфии и книжной орнаментике. Среди них – Виктор Васнецов, Андрей Рябушкин, Иван Билибин, Елизавета Бём, Дмитрий Стеллецкий.

С конца XVII столетия и вплоть до 1930-х годов пореформенная книгописная культура, наряду со старообрядческой, активно бытовала на севере Европейской России. В частности, известными «списателями книг» в этих краях были представители рода пинежских крестьян Томиловых.

В советский период славяно-русское книгописание было распространено в рамках катакомбных православных общин. Невозможность типографской деятельности ввиду начавшейся эпохи коммунистических гонений способствовала возрождению средневекового представления о переписке книг как о богоугодном, мистически освященном искусстве, в котором в то же самое время отражалась ностальгия по временам «благословенного царства» – дореволюционной России. Особенно часто переписывались Часословы, Октоихи и акафисты – то есть книги, предназначенные для богослужения мирским чином (в отсутствие священника). Также переписывали молитвы, всевозможные апокрифические истории эсхатологического толка и духовные стихи, сборники которых включали в себя как фольклорные, общекрестьянские произведения, так и авторские – из последних особой популярностью пользовался стих Михаила Хераскова «Коль славен наш Господь в Сионе» 1794 года: до Февральской революции мелодия стиха за авторством композитора Дмитрия Бортнянского исполнялась кремлевскими курантами и курантами Петропавловской крепости (вместе с «Боже, Царя храни!»), будучи неофициальным гимном Российской империи. Таким образом, произведение Хераскова обрело устойчивую связь все с той же заветной стариной, «золотым веком» христианской истории.

Самобытным каллиграфом был уроженец Харьковской губернии инок Феодосий (Иван Яковлевич Штадченко, 1873–1942). Наиболее яркая из его работ – переписанное полууставом Евангелие 1937 года в бархатном переплете. Каллиграфический текст книги украшен многочисленными инициалами. После 1945-го некоторые из рукописей Штадченко оказались за рубежом, куда были вывезены эмигрантами второй волны. Сегодня они хранятся в Богородицком Леснинском женском монастыре в Провемоне (Франция).

Из других памятников, выполненных в традиционной стилистике, можно отметить Часослов игуменьи Макарии (Марии Ивановны Чеботаревой, 1911–2004).