РАЗНООБРАЗИЕ ПОЗ РУССКОГО ПИСЦА
В XVI–XVII ВЕКАХ

Следует признать, что современное письмо значительно утратило то богатство и разнообразие, которым оно обладало в другие исторические периоды, в том числе в Cредневековье. Из нашей жизни почти совсем ушло профессиональное письмо, требовавшее мастерства и специфических знаний. Так, например, профессиональный средневековый писец владел целым набором привычных поз – положений тела для работы. В конкретной ситуации он имел возможность выбирать из этого набора ту, которая была удобна.

Источников, проливающих свет на то, в какой позе работал русский писец Средних веков и раннего Нового времени, очень немного. Посадка писца занимала его современников и соотечественников примерно в той же степени, в какой нас занимает наша собственная поза письма (разумеется, пока дело не дойдет до болей в спине): никто не составлял поучений и письменных рекомендаций о том, как правильно писать, в русской средневековой литературе не встречается описаний того, как сидел во время письма тот или иной герой произведения. В этой ситуации на помощь исследователю приходят иностранные путешественники, посещавшие Россию в XVI–XVIII веках и художники-миниатюристы, иллюстрировавшие лицевые рукописи. Именно сопоставление записок иностранцев с изображениями писцов на миниатюрах позволило судить о наборе поз, в которых мог работать русский средневековый писец.

Не стоит упускать из виду то, что изображения писцов в книжной миниатюре создавались под большим влиянием иконописного канона. Сложившийся однажды способ изображения писца почти не менялся, и миниатюристы нечасто отступали от него. Так что использовать миниатюры как исторический источник нужно с большой осторожностью. Иногда книжная миниатюра демонстрирует удивительную точность в передаче действительности, но большинство художников имело цель не точно изобразить процесс письма в его мельчайших деталях, но узнаваемо показать письмо в рамках его привычной иконографии.

Прежде чем говорить непосредственно о позах писцов, нужно подчеркнуть, что навыковый опыт человека Средневековья был принципиально иным и коренным образом отличался от нашего. Это различие связано с иными условиями письма: от своего начала и до конца XVII столетия славяно-русское письмо развивалось в условиях отсутствия привычного нам размещения материала (пергамена, бумаги) на столе и, следовательно, на твердой ровной поверхности вообще. В этих условиях ребенок учился писать, под них годами подстраивались его навыки. Соответственно, и его инструменты были рассчитаны на письмо на коленях или на весу. Это позволяло средневековому человеку, если того требовали обстоятельства, не использовать мебель в процессе письма. Мы же с самого начала учились писать, положив бумагу на стол, инструментами, созданными для письма на столе. По этой причине мы не можем судить о том, насколько позы средневековых писцов были удобными для них. Как в любом историческом исследовании, нам следует опираться не на личный опыт, а на многочисленные свидетельства исторических источников.

Итак, можно выделить 5 поз письма, устойчиво бытовавших в средневековой Руси:

1) коленное письмо сидя;
2) письмо стоя навесу;
3) письмо с опорой на колено;
4) письмо, сидя с поджатыми ногами;
5) письмо на твердой поверхности стола.

О 3-х позах (1, 2, 5) известно по письменным и изобразительным источникам, две (3, 4) встречаются только в книжной миниатюре.

Первая и главная поза – коленное письмо. Мы имеем особенно хорошее представление о коленном письма благодаря тому, что именно оно изображено на подавляющем большинстве миниатюр, и о нем рассказало 8 иностранных путешественников XVI–XVIII веков. Эти путешественники – немцы Генрих фон Штаден (1542/1545–1578/1581) и Якоб (Яков) Рейтенфельс (вторая половина XVII века), голландцы Ян Фердус (вторая половина XVI века), Ян Янсен Стрейс (Стрюйс) (1630–1694), Николаас Витсен (1641–1717) и Корнелис де Брюйн (1652–1727), англичанин Сэмюэл Коллинс (1619–1670) и швед Иоганн Филипп Кильбургер (1642–1721). Подобное внимание иностранцев вызвано тем, что в Западной Европе древний обычай письма на коленях сменился письмом на столе многими веками раньше. Традиционный русский способ письма казался иностранцам курьезным и архаичным. Стоит отметить, что это касается только выходцев из Европы – в Азии и Африке письмо на коленях было широко распространено и в XIX веке, а местами (например, в Эфиопии) наблюдается и сегодня.

Именно свидетельства иностранцев являются тем источником, который позволяет с уверенностью говорить о том, что коленное письмо реально существовало в средневековой Руси и в России раннего Нового времени. Письмо на коленях в средневековых миниатюрах было отражением жизни, а не только данью почтенной традиции.

Обратимся теперь к самой позе. Коленное письмо подразумевает, что писец сидит на скамье, лавке, ящике или другом подходящем для этого возвышении. Чтобы смягчить жесткое сиденье, на него кладут набитый овечьей шерстью тюфяк или подушку. Привычные нам стулья распространяются в обиходе писцов только во второй половине XVII столетия.

Как явствует из названия этой позы письма, опорой для листа служило колено или, скорее, бедро пишущего. Ян Фердус, говоря о письме в приказах, подчеркивал, что «московиты» писали только на коленях и ничего не подкладывали под бумагу.

Писец придерживал лист левой рукой. В ней же он мог держать чернильницу. Рядом с писцом стоял стол, на котором лежали инструменты с материалами, образцы для переписки и другие бумаги. Если в одном помещении работало несколько писцов, они сидели вокруг одного общего стола.

Коленное письмо отвечало тем же требованиям, что и письмо на столе позднее. Оно было достаточно удобным для занятия каллиграфией, качественного письма и долгой работы. Так писались документы в приказах и переписывались книги в монастырях. При всех преимуществах коленного письма, оно имело и существенный недостаток: требовало специальных условий. Эти условия, – мебель, на которой можно было сидеть или положить инструменты, – средневековый писец не всегда мог себе обеспечить. Отправляясь в поездку, он не всегда мог возить мебель с собой. Более того, писец мог вести запись на официальных мероприятиях и приемах, на которых ему по статусу сидеть не полагалось.

В ситуациях, когда писцу не позволяется сидеть, удобен был другой способ – письмо стоя. Адам Олеарий, – немец, приехавший в Россию в качестве секретаря посольства, – кратко упомянул о нем в своем труде «Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию». Рассказывая о тайной аудиенции у Михаила Федоровича, Олеарий отметил, что секретари и русский писец остались стоять для записи протокола. На гравюре, иллюстрирующей эту сцену, два человека пишут стоя. Вероятно, на аудиенции выбор позы писцов был продиктован посольским этикетом.

В русской средневековой книжной миниатюре изображения людей, пишущих стоя, встречаются часто. Много их в Лицевом летописном своде. Письмо стоя можно наблюдать на фресках и мозаиках, в манускриптах, в том числе в византийских и балканских.

Судя по изображениям, стоящий писец держал бумагу навесу за край, либо на предплечье, но не использовал каких бы то ни было креплений, подложек или конторок. Более того, в левой руке он мог держать чернильницу с трубкой для пера – на это указывает изображение «Историографа» в «Букваре» Кариона Истомина 1693 года.

Для письма стоя не требовалась мебель, и оно было уместным в ситуациях, когда на работу писца влияла придворная иерархия. Стоящими изображаются люди, записывающие псалмы царя Давида, слова русских правителей или последнюю волю у одра умирающего. Можно связать эту позу с беглым письмом, не требующим сосредоточенности на красоте написанного.

Следующий способ можно назвать письмом с опорой на колено. О нем мы знаем только благодаря книжной миниатюре – лицевым житиям и Лицевому летописному своду. Судя по изображениям, эта поза письма была также распространена в средневековых Европе, Азии и Африке.

Выбрав для письма данную позу, писец вставал на одно колено и клал бумагу на бедро выставленной вперед ноги. На миниатюрах так часто пишут писцы у трона правителя. Вероятно, в этой позе писали примерно в тех же случаях, что и стоя. Она тоже не требовала использования мебели, была удобна для письма в поездке и, видимо, уместна во дворце.

Четвертая поза письма – письмо сидя с поджатыми ногами. Ее изображения встречаются в Лицевом летописном своде и в лицевом «Житии Сергия Радонежского». На миниатюре из «Жития» так сидят дети в школе – на земле, подогнув ноги и положив бумагу на колено. Судя по всему, в этой позе можно было писать достаточно долго и даже учиться письму. Как и две предыдущих позы, она не требовала наличия мебели и позволяла приспосабливаться к ситуации. Вероятно, в Россию она пришла из Азии, где в этой позе изображались не только писцы, но и художники.

Наконец, в русской книжной миниатюре есть одно изображение письма верхом. Всадники из Лицевого летописного свода держат бумагу на весу в левой руке, как те писцы, что работают стоя. Возможно, миниатюрист не пытался передать реальность, и тем не менее этот случай демонстрирует, насколько гибкой могла быть поза письма. Писец подстраивался к конкретной ситуации, выбирая ту позу, которая была удобнее для него в данный момент.

Письмо на коленях, стоя на ногах, стоя на одном колене и сидя с поджатыми ногами – таков круг поз пишущего, не клавшего лист пергамена или бумаги на стол. Однако со временем русские писцы, подобно западноевропейским, перешли к письму на столе. Когда это произошло? Об этом пишет Корнелис де Брюйн – нидерландский путешественник, художник и писатель, посещавший Россию в 1701–1703 годах: «Приемы писать у них следующего рода: они берут в левую руку бумагу, кладут ее на колени и пишут таким образом, что им нужно. Впрочем, некоторые начинают писать так же, как и мы, особенно в разных канцеляриях». Таким образом, де Брюйн в первые годы XVIII века замечает распространение в России письма на столе.

Между тем, была сфера, скрытая от глаза иностранного путешественника – это монастырское книгописание. Иностранцы заходили в помещения приказов, видели писцов на посольских приемах, пишущих людей на улицах и в домах, но, будучи протестантами и католиками, они не могли посмотреть и описать в своих трудах, как православные монахи переписывают книги. Единственной зацепкой для нас может быть запись, оставленная в книге «Златоуст» (собрание слов и поучений святителя Иоанна Златоуста) из кремлевского Чудова монастыря. Она сделана в 1622 году и гласит, что книга была написана «писанием коленным». Очевидно, что такую запись могли оставить только если «писанию коленному» была альтернатива. Иностранцы, посещавшие Россию до Корнелиса де Брюйна, ничего не говорят о письме на столе. Так, быть может, первыми в России стали писать на столе монастырские книгописцы, радевшие о качестве и украшении работы? Остается надеяться, что обнаружение новых источников позволит дать уверенный ответ на этот вопрос.

Пересев за стол, русский писец ограничил свою мобильность и стал зависеть сразу от 2-х предметов мебели – стула и стола. Как долго после отказа от коленного письма просуществовало профессиональное письмо стоя и ему подобные только предстоит выяснить.

Подводя итог, нужно сказать, что изучение посадки писца помогает получить представление о богатстве средневекового письма, сложности специфической письменной культуры, которая на данный момент так мало исследована. Множество людей, занимаясь письмом профессионально, оттачивало и совершенствовало этот навык. Так письмо стало гибким и разнообразным, а доступный писцу набор поз давал ему возможность подстраиваться под конкретную ситуацию. Подстраиваться вынуждали профессиональная деятельность и социальное положение писца, разнообразие ситуаций, в которых ему приходилось работать.