Очевидно, что чернильницу перед тем, как начать писать, следует наполнить чернилами. В киноварницу, соответственно, следует налить киноварный краситель. Так утвердилось представление, что и русский средневековый писец наливал в свой писчий сосуд только нужный ему краситель. Между тем, существуют источники, которые противоречат этому представлению. Не всегда чернильница наполнялась только чернилами, а киноварница – киноварным красителем. Вокруг двух красителей, широко применявшихся в русской книжности, чернил и киновари, сложился комплекс предметов, повышающих качество работы с ними. В этот комплекс входил непосредственно писчий сосуд (чернильница или киноварница) – термин «писчий сосуд» заимствован нами из источников XVII века (См., например: Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 74, 268); мешалка; губка или заменявшая ее тканевая подушечка и «гнездо». Железная мешалка, полотняная подушечка и «гнездо» размещались в чернильнице, губка – в киноварнице.

Эти предметы обычно были скрыты от глаз стороннего наблюдателя внутри писчих сосудов. Их не описывали иностранные путешественники – удивленные свидетели старинного письма. Мы не найдем их изображений в книжной миниатюре. Они не оставили видимых глазу следов на листах самих рукописей, однако, несомненно, повлияли на состав, консистенцию и равномерность нанесения чернил и киновари. Главным источником сведений о них стали тексты – рекомендации по обращению с чернилами и киноварью. То, что эти рекомендации выполнялись, подтверждается описями, в которых мы находим интересующие нас инструменты.

Начнем с железной мешалки для чернил. Нам известно три ее упоминания: в статьях 1589–1591 годов рукописного сборника Ионы Соловецкого (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 95); в сборнике постриженника Кирилло-Белозерского монастыря Варфоломея Новгородца 1584–1589 годов (там же, с. 75), а также в описи «переплетных снастей» Кирилло-Белозерского монастыря 1635 года (Симони П. [К.] Опыт сборника. С. 87). Иона Соловецкий советует: «и ис коего сосуда начнешь писати, и там гнездо учини <…> и мешалку железну». Варфоломей Новгородец уточняет: «а мешалка бы в черниле была железная». То, что в Кирилло-Белозерском монастыре хранились такие железные мешалки, говорит о том, что эти советы существовали не только на страницах технологических сборников, но и воплощались на практике.

Почему мешалка стала отдельным инструментом? Дело в том, что чернила в процессе изготовления, хранения и использования нужно было регулярно перемешивать. Для получения хороших чернил и поддержания их качества это приходилось делать дважды или трижды в день (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 70, 332). Вероятно, их приходилось перемешивать и во время письма, чтобы они были равномерными и давали ровный насыщенный цвет.

Как выглядела мешалка? Скорее всего, она представляла собой тонкий, возможно, несколько заостренный на конце, железный стержень/спицу. Известны рекомендации мешать чернила «железным веретенцом» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 323), а ртуть при изготовлении твореного золота для письма – «железцем» (там же, с. 308; предметы, которые в XVII веке могли называть «железцем», обычно имеют острый край или конец). Размер мешалки, очевидно, зависел от размеров чернильницы. Особенно стоит отметить, что книжники настойчиво предлагали мешать железо-галловые чернила, в состав которых уже входит железо, железной же мешалкой. Очевидно, они задумывались о том, как материал этого инструмента повлияет на состав чернил.

Вторым предметом, который помещали в писчий сосуд, была губка. Обычно ее называли «губа грецкая». Губка, которую использовали русские писцы, была ничем иным, как скелетом морского животного. Губок традиционно добывали в средиземноморском регионе и использовали для впитывания влаги. На Русь их привозили из Греции. Это делало губку труднодоступным и недешевым инструментом. Поэтому ее промывали и использовали до тех пор, пока она была «целомощна» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 89). Наконец, ее могли заменять дешевой полотняной подушечкой.

Обычно губку использовали при письме киноварью. Среди рекомендаций писцам встречаются, например, такие: «а чтоб в киноварнице была губочка» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 89), «на киноварнице добро держать гнездо губа грецкая» (там же, с. 339).

Особенно интересное упоминание губки содержится во фрагменте «Памяти Агапиту», вложенном в синодик Александро-Свирского монастыря (БАН, cобр. Александро-Свирского монастыря, № 55, л. 144об.). Текст «Памяти» написан на приклеенном к листу (возможно при повторном переплетении рукописи) обрывке бумаги прямоугольной формы размером 5 × 6 сантиметров. С одной стороны листа расположен частично сохранившийся текст, написанный скорописью XVII столетия.

По всей видимости, «Память» представляет собой список того, что должен был купить Агапит для монастыря на казенные деньги. А именно: киноварь, купорос и губку. Купорос добавлялся в киноварный краситель и, как верили писцы, придавал ему бо́льшую яркость. В «Памяти» оговаривалось, для чего нужна была губка, но, к сожалению, мы имеем дело с обрывком листа, на котором читается только «губку в ки…». Можно предположить, что полный текст выглядел так: «губку в ки[новарницу]».

Подобие губки могли использовать и при письме чернилами. В том же сборнике Ионы Соловецкого вместо импортной губки из «плата» рекомендуется сшить подушечку, аккуратно убирая шов внутрь («концы внутрь зашив») (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 96). К сожалению, ничего не говорится о том, чем такая подушечка наполнялась. Предназначалась она для киноварницы, но автор отметил, что «сим же образом и в чернило творят» (там же).

Третьей составляющей комплекса предметов, сложившегося вокруг чернил, было «гнездо». Что оно из себя представляло? На этот счет существуют разные точки зрения. Они авторы считали, что «гнездо» – это использовавшиеся для изготовления чернил куски ржавого железа. Другие называли гнездом «отстой» на дне кувшина, в котором готовились чернила.

Для понимания того, что подразумевалось книжниками под «гнездом», важно обратиться к опыту средневекового словоупотребления. В «Словаре русского языка XI–XVII веков» приведены следующие значения: гнездо птиц или насекомых, семья, месторождение полезных ископаемых. Все вышеприведенное можно объединить по смыслу как «источник происхождения». Так и чернильное «гнездо», вероятно, воспринималось русскими книжниками как источник происхождения чернил. Гнездо «заводили» в кувшине, где готовились чернила. Его делали из ржавого железа, железного купороса и чернильных орешков. Компоненты долго выстаивали в тепле. Есть сведения о том, что «гнездо» могло служить писцу до 10-ти лет (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 94).

Вероятно, под чернильным «гнездом» древнерусские книжники понимали смесь базовых твердых компонентов красителя (орешков, железного купороса и железа), которые не растворялись до конца. Эта смесь становилась «гнездом» уже после того, как компоненты выстаивались и вступали в реакцию, в результате которой получались чернила.

Отдельное малое гнездо писцу следовало сделать и в чернильнице. В многочисленных сборниках можно найти советы перед письмом положить в чернильницу разные компоненты – железо, квасцы, жженый купорос и дубовые орешки-галлы: «гнездо ж единоши заведи из железа и орешков, и купороса. <…> И ис коего сосуда начнешь писати, и тамо гнездо ж учини ис того ж железа и орешков по сосуду» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 94–95). Возможно, о «гнезде» говорится и в распространенной рекомендации, дошедшей до нас в 26-ти списках: «Смешав гнездо жидкого чернила, и процедив, наполнити писчей сосуд. И положити в него комеди старыя да орешков зеленых целых пять или шесть, по сосуду смотря, да квассов, да купоросу жженого» (там же, с. 74, 85, 90).

Если мы попробуем нарисовать наполнение чернильницы и киноварницы, у нас не получится однозначной универсальной картинки. В чернильницу и киноварницу помещали разные предметы, потому что киноварный краситель и чернила имеют разный состав и требуют разного обращения. Губку или полотняную подушечку, железную мешалку и гнездо клали в чернильницу. В киноварнице лежала только губка. Писец, руководствуясь привычками и предпочтениями, мог по-разному комбинировать предметы в чернильнице или, быть может, не использовать их вовсе. Стоит подчеркнуть, что речь идет об инструментах квалифицированного профессионального писца, который стремился иметь качественный набор инструментов, умел с ними обращаться и мог купить все необходимое.

Русские средневековые чернильницы делались из разнообразных материалов. В XVI–XVII веках часто встречались металлические и керамические. В качестве чернильницы использовали и изначально не предназначавшиеся для этого сосуды – например, кубышка (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 221). Очевидно, писцы не придавали особого значения тому, из чего была сделана чернильница. Выдвигалось единственное требование: чтобы писчий сосуд «был пространен» (там же, с. 74, 85, 90). Это неудивительно, если учесть то, что, в частности, в чернильницу рекомендовали класть по 5–6 целых чернильных орешков (там же).

Мешалка из того или иного материала неизбежно нужна была писцу. Она входила в круг базовых инструментов профессионального каллиграфа. Железная мешалка, по всей видимости, должна была всегда находиться в чернильнице. На это указывают соответствующие формулировки: «и с коего сосуда начнеш писати и тамо гнездо ж учини <…> и мешалку железну» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 95); «а мешалка бы в черниле была железная» (там же, с. 75). Похожая практика наблюдается и у современных книгописцев Эфиопии: инструмент все время остается в писчем сосуде – подобные изображения даже встречаются в книжной миниатюре. Однако стоит отметить, что эфиопские писцы используют неметаллические чернила, а мешалкой служит гвоздь или небольшая палочка.

На то, что в чернильнице одновременно могла находиться и мешалка, и «гнездо» указывает вышеприведенная рекомендация: «и ис коего сосуда начнешь писати, и тамо гнездо ж учини ис того ж железа и орешков по сосуду, и мешалку железну» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 95). Само «гнездо» со временем становилось слоем неравномерного «отстоя» на дне сосуда, с фрагментами чернильных орешков. Когда в составе «гнезда» вместо купороса находилось железо (там же, с. 94–95), в чернильницу вероятно, помещали железную стружку или мелкие фрагменты вышедших из употребления предметов, таких как сломанные цепи, ключи, замки или пробои (там же, с. 94). Наличие «гнезда» в сосуде делало чернила неоднородными и, скорее всего, вынуждало пишущего чаще их перемешивать. Также железная мешалка, помимо своего основного назначения, могла выполнять и функции железных компонентов «гнезда».

Присутствие в чернильнице подушечки или губки на практике могло затруднять перемешивание чернил, хотя и незначительно. При размещении в чернильнице мешалки, гнезда и подушечки последняя могла иметь одновременно несколько функций. Во-первых, благодаря ей кончик пера не портился о стенки чернильницы. Во-вторых, подушечка не позволяла набрать слишком много чернил; следовательно, писец наносил их на лист более равномерно. В-третьих, она служила своеобразным фильтром: помогала отделить нерастворимые элементы «гнезда» – тот самый «отстой», который мог налипать на перо и, оказавшись на листе, испортил бы работу.

Когда писец размещал в чернильнице подушечку или губку, он макал перо не собственно в чернила, а в этот пропитанный чернилами предмет. Так, например, мусульманские писцы держали в писчем сосуде шелковый очес; и, набирая чернила, касались кончиком пера только очеса. Похожая практика наблюдается и у современных каллиграфов Ирана.

В отличие от чернил, при обращении с киноварью писец сознательно избегал металлических предметов. Вероятнее всего, это делалось из-за того, что киноварь, прореагировав с металлом, могла почернеть. В качестве киноварницы обычно рекомендовалось использовать мраморный сосуд или его более дешевую замену – вощанку – облитый внутри воском глиняный сосуд (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 135, 218). Для перемешивания киноварного красителя во время изготовления могли использовать перо (там же, с. 431) или собственный палец писца (там же, с. 267). Отметим, что использование в качестве мешалки писчего пера неизбежно испортило бы его, а потому, скорее всего, брали перо, уже вышедшее из употребления и не очиненное.

Если составители рекомендаций для писцов настойчиво повторяют, что чернила необходимо регулярно перемешивать, то о перемешивании киновари ничего не говорится. Очевидно, эта проблема не стояла столь остро. Так, видимо у писцов не было специальной мешалки для киновари, и они ограничивались тем, что клали в киноварницу губку. Она пропитывалась красителем, позволяла наносить его на перо более равномерно и отделяла возможный осадок. При этом дорогая греческая губка требовала осторожного обращения и могла портиться. Причиной порчи могли стать недостаточно измельченные квасцы. Их добавляли в писчий сосуд вместе с порошком киновари, чтобы сделать краситель более ярким. Книжники предостерегали, что кусочки квасцов «прилнут к губке, и губку испортят, и скоро всю изъедят» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 89).

Стоит обратить внимание на упоминания киноварного «гнезда». В отличие от чернил, для изготовления которых использовали железную стружку или железный лом и чернильные орешки, в киноварном красителе не было крупных нерастворимых включений – все ингредиенты мелко перемалывали или растворяли в воде. Однако, частью «гнезда», очевидно, была губка. В технологических рекомендациях для писцов мы читаем: «Аще губки нет в киноварь на гнездо…» (Гренберг Ю. И. Свод. Т. 1. Кн. 1. С. 96), «а на киноварнице добро держать гнездо губа грецкая» (там же, с. 339). В киноварнице мы, действительно, не найдем «гнезда» как «отстоя» нерастворимых компонентов. Но губка могла собирать на себя порошок киновари, квасы и другие компоненты, становясь материальной основой киноварного гнезда.

Основные сведения о мешалке, гнезде и губке мы получили из сборников технологических рекомендаций. Их дополняли опись переплетных снастей Кирилло-Белозерского монастыря и «Память Агапиту» из Синодика Александро-Свирского монастыря. Все эти источники относятся к области книжного письма. Судя по всему, гнездо, мешалка и губка были принадлежностями чернильниц монастырских переписчиков книг.

Использовали ли эти инструменты, например, писцы приказов? Ответить на этот вопрос помогут приказные приходо-расходные книги. В расходах приказов мы не находим упоминаний губок или мешалок; лишь изредка встречаются закупки чернильных орешков и купороса, которые использовали скорее для изготовления чернил. Однако в расходах Тайного приказа периодически встречаются закупки ткани («холсту», «полотна») «в чернильницы на гнезда» по 2 – 4 аршина (Дела тайного приказа. Кн. 3. Стб. 95, 856, 1115, 1131–1132, 1240). Вероятнее всего, речь идет об уже известных нам полотняных подушечках, заменявших губки. Возможно, в чернильницу клали просто лоскут ткани – подобно тому, как в мусульманском мире использовали шелковый очес. Примечательно, что сведения о «гнездах» в чернильницах обнаруживаются в расходах именно Тайного приказа – он обладал особыми функциями и закупал инструменты высокого качества: например, лебединые перья для письма.

Система предметов, служивших наполнением писчих сосудов, показывает, насколько сложной могла быть организация инструментария высококвалифицированного профессионального писца. Предметы подбирались с учетом химических свойств красителя и имели четкую специализацию. Знание о сложной комплектации писчего сосуда расширяет наши представления о процессе письма. Писец во время работы периодически перемешивал чернила, а перо макал не непосредственно в краситель, а в пропитанную им губку или тканевую подушечку.